Лебединая песнь. Ирина Головкина (Римская-Корсакова)

правду на любой обращенный к нему вопрос. «Интересно: как он из этого выпутается?» – подумала Елочка. Сам себе Фроловский приказал изобразить выступавшего на митинге пролетария. Шура получил обязательство выступить с игрой на рояле и пришел в отчаяние, умоляя разрешить ему поменяться фантом с Асей. Но Фроловский был неумолим!

      – Никаких мен, или это неинтересно! Mesdemoiselles, messieurs prenez vos pláces. Начинаем с виновницы торжества. Пожалуйте сюда, в середину, Ксения Всеволодовна! Садитесь на этот стул. Итак, извольте отвечать правду. Кто желает спрашивать первым? Все молчат! Извольте, начну я, ибо я за словом в карман не полезу. Желаете ли вы выйти замуж, Ксения Всеволодовна?

      Леля испуганно ахнула, Ася зарделась как маков цвет.

      – Валентин Платонович, вы ужасный человек! – сказала она, глядя на него без улыбки.

      – Весьма польщен. Однако же отвечайте.

      Ася секунду помедлила.

      – За свой идеал хотела бы, – сказала она очень серьезно, – только не теперь, попозже, теперь мне еще так у бабушки пожить хочется.

      – Точно и ясно, – сказал Валентин Платонович, но Шуру Краснокутского этот ответ почему-то задел за живое.

      – Уточните же, по крайней мере, что за идеал и каковы его отличительные признаки? – воскликнул он.

      – Александр Александрович, если я правильно понимаю, вы задаете ваш очередной вопрос? – пожелал навести порядок Фроловский.

      – Да, пусть это будет мой вопрос! Воспользуюсь своим правом, уж если до этого дошло! – воскликнул с отчаянием Шура.

      Все улыбнулись.

      – Мы ждем ответа, Ксения Всеволодовна, – сказал Фроловский.

      – Да не торопите же! Дайте хоть подумать, – пролепетала сконфуженная Ася.

      «Милая, чудная девочка! – думал Олег. – Она, кажется, в самом деле готовится выложить нам свою душу».

      – Мой идеал… Это такой… человек, который очень благороден и смел, а кроме того, обладает возвышенным тонким умом. Он глубоко любит свою Родину и, как папа, за Россию отдал жизнь.

      – Ксения Всеволодовна, – сказал Олег, улыбаясь и не спуская с Аси ласково засветившихся глаз, – как же так: «отдал жизнь»? Выйти замуж за мертвеца только в балладах Жуковского возможно.

      – Ах да! В самом деле! Я, кажется, сказала глупость… Ну, если не погиб, то во всяком случае много вынес за Россию – бедствовал, скрывался, был ранен… – Она вдруг поперхнулась и снова вспыхнула. Ей пришло в голову, что слова ее могут быть отнесены прямо к Олегу, и, опустив голову, она не смела на него взглянуть.

      – Тяжелый случай! – безнадежно сказал обескураженный Шура.

      – Ваши дела плохи! – сказала ему Леля.

      Но Асе хотелось поскорее уйти от этой темы, и она спросила:

      – О какой балладе упоминали вы, Олег Андреевич?

      – О балладе «Людмила». Девушка роптала на Провидение за то, что жених ее пал в бою. И вот в одну ночь он прискакал за ней на коне. Был ли это он сам или дьявол в его образе – история умалчивает,