Лето волонтёра. Сергей Лукьяненко

отрезать, а семьдесят семь. Все строилось медленно, но уж если план был принят, то он выполнялся. Предельно осторожно. С минимальным риском. Под полным контролем.

      Он и жил точно так же, как работал.

      И при малейшем сомнении предпочитал ничего не делать.

      Сейчас у него сомнений не было.

      Я сдался и отвел глаза. В то же мгновение старикан убрал руку, будто решил, что придерживать меня больше не стоит.

      Интересно, кто из нас друг в друге больше прочитал?

      Вместе со стариком мы отошли от экранов к Лихачеву. Хранитель взирала на нас мрачно, мать Гнезда – с улыбкой. Лихачев выглядел смущенным и расстроенным.

      – Что ж, у нас прибавление в команде. – Старик казался самым довольным из собравшихся. – Отважная юная пара… наш мост между Измененными и людьми… Вы же не против, Ла?

      Мать Гнезда кивнула.

      – Меня зовут Леонид Владимирович, – сказал старик таким интригующим тоном, словно выдал мне какую-то государственную тайну. – Я курирую отношения с Измененными в правительстве.

      – А я полагал, что этим занят Иван Андреевич.

      Леонид Владимирович кивнул.

      – Он был моим коллегой. К сожалению, мы не знали… его истинной сущности. Ну что, команда отправляется… начнем?

      – Я готова открыть проход, – сказала мать Гнезда. – Если вы готовы…

      В ее голосе слышалась искренняя забота.

      Скорее из упрямства, чем надеясь на что-то, я потянулся к разуму Гнезда. Я знал, что это чужое Гнездо, в котором не хранилось отпечатка моего сознания, я даже не был уверен, что получу ответ.

      Но ответ пришел. Волна эмоций, смущение и растерянность, печаль и досада. Гнезду тоже не нравилось, что люди отправятся на Селену, но решение принимало не оно.

      «А если я попрошу не открывать переход?» – мысленно спросил я.

      Нет, я больше не мог командовать чужими Гнездами. Это ушло вместе со вторым Призывом. Но в ответной волне образов я уловил сомнение… и согласие.

      Гнездо подчинится!

      Оно снимет с себя ответственность. Сделает вид, что обязано подчиниться.

      Я быстро повернул голову и посмотрел на мать Гнезда.

      А мать посмотрела на меня.

      Кажется, мы сейчас держались за одни и те же рычаги управления!

      – Как тебя зовут? – спросил я.

      Мать смотрела на меня. Улыбка уходила с ее лица, сменялась печалью.

      – Лара. Максим, неужели ты думаешь, что я хочу чего-то плохого?

      Нет, я так не думал. Мать Гнезда воплощала заботу и безопасность. Но я боялся, что сейчас, в новом мире, где Измененные утратили смысл своего существования и поддержку Инсека, мать не знает, что хорошо, а что плохо.

      Я вдруг понял, что все смотрят на меня.

      Измененные догадались, что происходит. Мать выжидала, монахам было любопытно, стражи просто ждали приказа.

      – Все хотят только хорошего… – прошептал я.

      И разорвал контакт с Гнездом.

      Мать кивнула. Вновь спросила:

      – Я открываю проход?

      Леонид Владимирович кивнул, и экран, через