Готика. Провинциальная версия. Константин Борисович Кубанцев

с той же неразрешимой проблемой, только вывернутой наизнанку: кому довериться? Тем, кто сидит? Тем, кто охраняет? И те и другие соглашались на все заранее – не дослушав моего предложения, а лишь уловив легкий аромат выгоды. Начальники были готовы отпустить… то есть продать любого. И даже всех. Их готовность пойти мне на встречу поражала и удручала и зависела от суммы, извлеченной из квадратного корня от числа, что соответствовало сроку, висевшем на заключенном – году, двум, пяти, десяти. И не имело значения, кто он – тот, кто мне нужен: вор-рецидивист, маньяк-насильник, садист-убийца. А заключенные были готовы на все априори! Избавиться от меня – в первую очередь. После того, как я заплачу. Нет, решил я. Тяжелый контингент. Иметь с ним дело – чистой воды сумасшествие. Сумасшествие? С ума сошествие, повторил я. И пришедшая на ум ассоциация подтолкнула меня к новому направлению в поисках. Оно оказалось удачным! Среди душевнобольных нормальных оказалось больше чем в тюрьме, а умных – больше, чем в армии, и я подумал, что не ошибся. Я искал. Я встречался с людьми, разговаривал с ними, намекал на то, чего хочу, чего ищу. И нашел! Болванку, форму, матрицу. Требовалось отсечь лишнее и добавить необходимое. Я это сделал. Обрубив ветви и сучки, обтесав, обстругав, я создал нечто! Клон! Близнеца! Нет, скорее, злую куклу, ожившую под рукою Пигмалиона. И ты считаешь, что я ни при чем? Что я – никто? Я – тот, кто заварил эту кашу! Да, я – не свидетель! Я в этой пьесе главное действующее лицо!

      Слушая себя, Сергею вспомнился диалог, состоявший почти год назад. Его собеседник – розовощекий здоровяк, облаченным в трещавший по швам под мощным полным телом белый халат – занимал должность заместителя главного врача психиатрической больницы.

      – Пребывание в вашей больнице бессмысленно? Оно даже провоцирует его болезнь? – удивленно спросил Сергей.

      – Нельзя сказать, что бессмысленно. Вы не совсем верно интерпретируете мои слова. Просто мы не лечим. А значит, и не вылечим никогда. Психиатрическая больницы – это, мой друг, заведение иного рода, чем обыкновенная больницы.

      – Понимаю. Но в чем же заключается ваша роль?

      – Она очевидна и в то же время не проста, – в этой фразе Сергей явственно почувствовал снисхождение к дилетанту, но промолчал, а доктор продолжал. – Мы изолируем! Потому что он, этот человек, опасен. Однажды он убил. Давно, ну и что? Он до сих пор не осознает, что тем самым нарушил некие правила. И это характеризует уровень его дезадаптации в целом! Он – за порогом, за границей того условного стандарта, что непременно существует в цивилизованном обществе на каждом конкретном этапе развития и подразумевает разделение норм человеческого поведения на плохие и хорошие.

      – Кажется, я не совсем ухватил суть.

      – Ничто в мире само по себе ни хорошо и ни плохо, – доктору не раз приходилось говорить на эту тему. – Все зависит от точки зрения – того мерила, что есть господствующая мораль.

      – Поконкретнее.

      – Пожалуйста. Ромео Монтекки. Помните? Тот самый, возлюбленный четырнадцатилетней