Неудачница. Перезагрузка. Анастасия Медведева

предлагая свою руку. Я вокруг себя папарацци не замечаю, но всё-таки принимаю этот «жест помощи».

      Не то, чтобы я что-то из себя строила… просто знала – Глеб никогда и ничего не делает просто так: то, что он пару минут назад вел себя, как свинья, а перед зданием отеля превратился в джентльмена, имело свои цели. Пусть и мне неведомые. Ну, разве что Бондарёв планирует морально дестабилизировать меня и вынудить напиться с горя…

      Пятнадцать минут спустя…

      Чтоб их всех разорвало… Хватаю бокал с подноса и опрокидываю внутрь целиком.

      Десятью минутами ранее:

      – И это неофициальный приём? – оглядываю зал неоднозначным взглядом, неосознанно тереблю ремешок сумочки, – Глеб, какого черта? Почему все в вечерних платьях?

      – Потому что сегодня праздник, – спокойно отвечает Бондарёв, на локте которого покоится моя левая рука.

      – Но ты не в праздничном смокинге, а я не в бальном наряде, – замечаю очевидное, тихо злюсь.

      – Потому что я, как все нормальные люди, не праздную рождество 25 декабря, – Глеб улыбается мне краешком губ и отводит к дальнему столику; я киваю, принимая его логику, но тут он заканчивает свою мысль, – я не праздную его вообще.

      – А что так? – поднимаю бровь.

      – Не религиозен, – коротко отвечает Бондарёв, а в следующее мгновение его лицо становится прямо-таки каменным.

      Перевожу взгляд туда, куда смотрит мужчина…

      – Мила, – Таня бегло приветствует меня и разворачивается к Глебу; на ней чудесное платье песочного цвета, которое ей очень идёт… в отличие от выражения лица, которое не идёт ей, ну, вообще, – Это правда? – с ходу спрашивает девушка.

      – Что именно? – сухо уточняет Глеб.

      – Что ты сделал это. Что подослал тех фриков к моему отцу, – шипит Таня, хотя, в её исполнении, даже шипение звучит благородно.

      – Брат рассказал?.. – тут же начинает скалиться Бондарев.

      – Только попробуй хоть что-нибудь про него сказать! Ты мизинца его не стоишь! – повышает голос Таня, глядя на Глеба с предупреждением; лицо последнего белеет от гнева, – Я вынудила его рассказать мне, потому что все вокруг молчат, словно воды в рот набрали! Запугал всех, да, Глеб? Ты – скотина, Бондарёв. И мне стыдно, что я всё это время, как идиотка, твердила всем своим знакомым, что ты – не такой, что тебя надо понять… – она горько усмехается, – И я не знаю, что вы здесь за шоу собираетесь устраивать, – она резко кивает в мою сторону, – Но я-то в курсе, что Мила с тобой не встречалась. И что все ваши отношения были прописаны контрактом! Тебя, Бондарев, вообще никто и никогда не сможет полюбить! Понял? Потому что таких зверей, как ты, невозможно любить. Так что удачи тебе на новом посту, надеюсь, ты очень скоро поймёшь, насколько непосильную ношу взвалил на себя из-за своих идиотских амбиций и подростковых обид. Когда будешь тонуть, не утащи и нас всех на дно, чудовище!

      И она резко разворачивается и уходит в противоположную сторону, подальше от нас, всем своим видом показывая, насколько неприятно ей было