Эскадра его высочества. Алексей Барон

с Поммерном. Умен, пес. Ловок, шельма. Но ничего, ничего, ничего. Теперь против этого барончика ополчится весь Орден сострадариев и вся Пресвятая Бубусида. А уж проконшесс-то Гийо постарается…

      – Шпагу, шпагу не отбирайте, – вдруг заволновался обрат Сибодема. – У барона то есть.

      – А пошто?

      – Иначе война будет! В виде боевых действий.

      Ряженые опять захохотали.

      – А если со шпагой макнем, война будет?

      – Нет, наверное, – с умудренностью сказал Сибодема. – Только насморк.

      И шумно высморкался. У него сильно чесалось под мокрой рясой, но он героически не чесался на виду у муромских дикарей. А то возомнят о себе несусветное.

      5. Курфюрстен-яхт «Поларштерн»

      Водоизмещение – 1730 тонн. Трехмачтовая баркентина.

      Максимальная зарегистрированная скорость – 17,8 узла. Вооружение: 66 орудий калибром до 36 фунтов. Экипаж – 696 человек плюс 75 пассажиров первого класса.

      Командир – шаутбенахт Юхан Свант.

* * *СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОСУПРЕМАТОРУ ОРДЕНА СОСТРАДАРИЕВКЕРСИСУ ГОМОЯКУБО ЛИЧНО

      Обрат бубудумзел!

      Эскадра Поммерна еще не появлялась. Установлено круглосуточное наблюдение. Разработана операция по временному контролю над одним из мостов.

      С печалью сообщаю, что старания наставить на светлый путь посла Обенауса успехом не увенчались. Окайник упорствует, позволяет себе непотребные высказывания в адрес самого даже Великого Пампуаса нашего, святаго Корзина, злоумышляет на основы веры, вредит Пресветлой Покаяне, где и как только может. Еретик предерзок есть!

      Обрат Керсис! Вынужден я просить благословения на Ускоренное Упокоение для нечестивца. Нет на этом Свете возможности для просветления Альфреда, барона фон Обенауса! А старший душевед обрат Замурзан и подавно так считает.

Да объявится воля Пресветлаго!Да продлятся дни базилевса нашего,Императора Тубана Девятаго!Аминь.К сему: Пакситакис, проконшессПисано в Муромеиюля 5-го дня 839 года от Наказания* * *

      Покачиваясь на мягких рессорах, экипаж катился в сторону Теклы. Его крыша порой задевала низкие ветви, стряхивая с них дождевую воду. Ждан удобно развалился на подушках и глядел в окно кареты.

      Ночью и под дождем место недавнего пикника выглядело совсем иначе, чем днем. Хмуро, безрадостно. Над рекой висел плотный туман. Его полосы протянулись к берегу, расползлись по лесу и наполовину скрыли стволы сосен. Деревья от этого казались воткнутыми в серую массу как свечи в именинный торт. Или в пирог с черемухой, – подумалось вдруг Ждану. Он опустил стекло и выставил голову наружу. Тотчас же в ноздри ударила сложная смесь из запахов хвои, водорослей, прели; усилились стук копыт о намокшую песчаную дорогу, шум сосен, дребезжащий звон колокольчика. За шиворот скатилась холодная капля.

      Ждан поежился, но голову не убрал, поскольку впереди показались ворота той самой усадьбы, в которой