Пресыщенность ядом. Мария Высоцкая

Он барабанит пальцами по рулю, постоянно косится в зеркала и вообще кажется взбешённым.

      Самый случай сказать:

      – А я говорила, что на метро быстрее.

      – Пошли тогда.

      – Куда?

      – В метро твоё.

      – А машина?

      – Да кому она нужна. Пошли уже.

      Он вылезает на улицу, и мне приходится сделать то же самое. Москва стоит.

      Мы выходим к тротуару, оставляя машину посреди дороги.

      – Мне кажется, что мы сейчас создали ещё одну пробку…

      – Одной больше, одной меньше.

      Отмахивается и идёт вперёд.

      – Метро в другой стороне. Вообще-то!

      – Да?

      – Ага.

      Он молча разворачивается и, взяв меня за руку, топает туда, куда я указала.

      – Мы можем прогуляться и здесь. Какая разница?

      Он замедляет шаг.

      – Да, ты, наверное, права. Как тебе работа?

      – Ну, пока я ничего почти не делала, так что вполне себе.

      – Это хорошо. Ты же на пиарщика учишься?

      – Да. А ты?

      – Международное право.

      – Серьёзно. Слушай, прости за бестактный вопрос, но откуда ты знаешь Дягилева…?

      – Мы одногруппники.

      – Ясно.

      – А что?

      – Да так.

      – Ты не любишь ездить на машине?

      Его вопрос звучит, как выстрел. Это точно не та тема, на которую я готова говорить.

      – С чего ты взял? – наигранно возмущаюсь.

      Неужели он заметил? Боже, когда это уже пройдёт, этот страх? Он же когда-нибудь исчезнет?

      – Не люблю скорость. Опасно, – пожимаю плечами.

      – А я думал, есть какая-то история.

      – Нет.

      Сконфуженно опускаю взгляд, рассматривая ровный асфальт.

      – Не нервничай так. Я же не настаиваю мне рассказывать.

      – Давай сменим тему.

      – Да без проблем.

      Мы разговариваем о разном. Данил вспоминает забавные случаи из универа, а потом говорит о Англии.

      – Ты был в Англии?

      После моего вопроса он на секунду замолкает, словно осекается. Даже отворачивается.

      – Учился там какое-то время, – говорит уже тише, засовывая руки в карманы джинсов.

      – Здорово. А почему не остался?

      – Отец настоял. Но это было до того, как я ушёл из дома.

      – Ты ушёл из дома?

      – Мой отец – своенравный типчик. Он хотел полностью контролировать мою жизнь, будущее, диктовал свои условия. Для кого-то, например, как Захар, это прекрасно, но вот совсем не по мне.

      – Это очень серьёзный шаг. Вот так всё бросить. Ведь он твой отец, он тебя любит и, возможно, просто таким образом заботится?!

      – Может быть. Только я хочу добиться в этой жизни всего сам. Понимаешь?

      – Понимаю. Ты молодец. В основном всё происходит с точностью до наоборот. А кто он, твой отец?

      – Он финансист. Средней руки. В офисе сидит, бумажки перебирает.

      – А