Децимация. Валерий Борисов

накрыли стол. Мать из заначки достала только ей известно где хранимую от отца литровую бутылку водки и обратилась к мужу и сыновьям:

      – Сидайте до столу.

      Все расположились за столом плотно друг к другу. Антонина наложила в общую миску вареной картошки, поставила тарелки с солеными огурцами и салом, тонкими кусками нарезанный хлеб. Вот, собственно, чем исчерпывались закуски. Мать, словно стыдясь за скудость стола, извиняясь, сказала:

      – Все дорого нынче в магазине и на рынке. Сегодня пусть так, а завтра что-нибудь куплю получше. Ни отцу, ни мне еще не отоварили продовольственные книжки. Неизвестно, когда получим за октябрь.

      Федор открыл бутылку, не обращая внимания на слова жены, и стал разливать водку в стаканы. Сергей молча взял свой вещмешок, развязал его и вынул две пятифунтовые банки мясной тушенки, завернутые в чистую тряпку кусок сала и хлеб, – вещмешок сразу же вполовину стал меньше.

      – Чуть не забыл, – пояснил он. – У меня тоже есть, чем перекусить. Немного дали в Екатеринославе на прощание, как суточное довольствие.

      Сергей вытащил из-за голенища широкий нож, сделанный им самим на фронте из штыка австрийской винтовки, вынул его из кирзовых ножен и быстро вскрыл банку.

      – Нам такое не выдают, – сказал отец. – А вот Петр иногда получает.

      – Угу, – подтвердил Петр. – Наш профсоюз берет продуктами за перевозку продовольствия и дает на паек нам, – и он снова замолчал.

      – Ну, сынки, берите стаканы, – сказал отец. – И ты, мать, тоже подыми за приезд сына.

      – За приезд треба выпить, – торопливо согласилась Анна, не переносившая водку за то, что ее неумеренно пил Федор. – Тоня и ты…

      – Да я уже взяла, – ответила невестка.

      – За встречу, за то, что возвратился домой живой и… – но дальше отец почему-то не добавил необходимое в этих случаях слово, и мужчины крупными глотками выпили почти по стакану спиртного. Мать отпила немного, а Антонина только пригубила.

      Картошка была горячей, тушенка вкусной, сало как масло таяло во рту, и Сергей, который был голоден, все это стал торопливо есть.

      – Кушай, Сереженька, – с нежностью говорила мать, глядя на него счастливыми глазами, – казалось, забывшая о других. – Завтра куплю мяса на рынке и приготовлю что-нибудь получше, – она почти не притрагивалась к еде. – Ты, поди, давно не ел домашнего. Завтра приготовлю чтось смачного. А то мы со старым, – она имела в виду отца, – уже ничего толком не готовим, – продолжала извиняться мать за бедный ужин.

      – Теперь будем, – подтвердил ее слова Федор. – Сын приехал, надо будет тебе, мать, готовить хорошо. Ты, Сергей, в свой цех пойдешь, там токаря требуется. Им хорошо платят, на продовольственную книжку больше дают. У нас не то, что на Гартмане – побольше платят. Там у них рабочие стонут, но работают.

      – Да я еще не знаю, где работать. Я с армии не уволен, можно считать – самовольно пока ее покинул. Да и время сложное, надо эксплуататоров поприжать.

      – Экплутатры, –