Децимация. Валерий Борисов

неплохим токарем. Налеты на огороды и сады прекратил, но в нем все более явственно проявлялась неприязнь к богатеям, о чем он говорил открыто. Посещал какую-то тайную организацию. Когда 21 февраля тринадцатого года день празднования трехсотлетия дома Романовых объявили нерабочим, то он с некоторыми товарищами вышел на работу. А вечером того же дня, в трактире Шкильмана, он крепко выпил с этими товарищами, и в завязавшемся с другой компанией споре ударил официанта, пытавшегося их примирить. С пришедшими полицейскими тоже чуть не завязал драку, но с помощью половых был связан и провел в примирительной камере десять дней, уплатив за это еще и штраф. В июльские дни шестнадцатого, когда в Луганске бастовали многие заводы, во время демонстрации Сергей поцапался с полицейскими и снова попал в кутузку. Несмотря на то, что на него распространялась броня от воинской службы, как рабочего оборонного предприятия, он так же, как и еще несколько десятков рабочих был отправлен на фронт. Сначала находился в маршевой роте, а потом его отправили служить на Западный фронт. Был там ранен, лечился в госпитале Смоленска. Весной семнадцатого продолжил службу в пулеметной команде, но уже на Юго-Западном фронте. Во время неудачного июньского наступления русских войск был ранен вторично, – уже серьезно, и до осени валялся в госпиталях различных городов, а потом был переведен служить в украинский полк, квартировавший в Екатеринославе. Анна и Федор переживали в это время за него больше, чем за других детей. По праздничным дням, тайком от мужа, – он демонстративно не верил в Бога, – мать ставила свечку за спасение третьего сына.

      После рождения Сергея Анна во всеуслышание заявила соседкам, что с нее детей хватит. Но уже через два с половиной года после Сергея в семье появился еще один мальчик, нареченный при крещении в Преображенской церкви Аркадием. Мальчик рос тихим и застенчивым. Как и Сергей, много читал, но редко участвовал в мальчишеских шалостях и играх. Любил подолгу сидеть один и о чем-то, известном только ему, мечтать. В семь-восемь лет увлекся музыкой и стал ходить на репетиции духового оркестра в воинскую часть, находящуюся в Каменном Броде, и быстро научился играть на духовых инструментах. Зимой пел в церковном хоре. Его музыкальные способности были замечены, и он стал бесплатно учиться в музыкальном классе местной гимназии. В игре на фортепиано он достиг больших успехов. В четырнадцатом году в Луганск приезжал профессор Харьковской консерватории – Гардинский. Аркадий поразил его своей игрой на рояле и особенно тем, что исполнил свои собственные произведения. Профессор заявил, что Аркадию необходимо совершенствовать свои музыкальные способности в солидном музыкальном учреждении, и тот с осени, когда началась мировая война, уехал жить и учиться в Харьков. Летом он ненадолго приезжал домой, к родителям. Жизнь и тревоги семьи его трогали мало. Аркадий жил в собственном, придуманном им мире высокого искусства, не замечая тех бурных процессов, которые будоражили народ, приводили