Бросай кости. Джон Максвелл

шлем. Левая половина его формы испачкана кровью, а еще он сильно прихрамывал на правую ногу.

      Когда шлем больше не скрывал лица, я запросто узнал того негра, что начинал с нами игру.

      – Крис! – кричит Макс, а Микаэлла прямо-таки визжит от восторга. – Ты дожил до этого момента?! Надо будет обязательно это отметить!

      Макс тоже снимает свой шлем.

      – Макс! Черт возьми, как же я рад, что мы, наконец, встретились. А мы стартанули вдвоем, короче…

      – Вдвоем? – спрашиваю я и тут же снимаю шлем. Форма второго солдата, плетущегося вслед за Крисом, но намного медленнее, женская. И та девушка, что внутри костюма, еле движется. Сказать, что она хромает – не сказать почти ничего. – Алла?

      Она останавливается. Медленно поднимает руки и снимает шлем. Наружу высыпаются мокрые от пота и местами вымазанные кровью золотые волосы, и через мгновение я вижу безумно прекрасное, хотя и испорченное гримасой страдания и боли, лицо Аллы. Она улыбается, но я понимаю, что делает она это через силу. И вижу, что вот-вот заплачет.

      Она бросает шлем на пол и идет ко мне. Я тут же иду по направлению к ней – и, едва я оказываюсь рядом – она бросается на меня и прижимается лицом к моей груди.

      – Боже, это ужасно, – едва не плача, выговаривает она. – Сначала я вообще не понимала, что я – это я. Была на сто процентов уверена, что старший лейтенант корабля. Нас с Крисом разбудили и отправили за какой-то хренью, но по пути нас тряхануло, и придавило какой-то трубой – мне распороло плечо, и тут мне помог Крис. Но я еще долго доставала его, неся всякий бред про свою воинскую честь, и про то, что хочу умереть, а не попасть в плен в врагам… и это продолжалось до тех пор, пока у меня в голове что-то не щелкнуло, – она прижалась ко мне плотнее. – Черт, это ужасно! Мне больно, я едва стою…

      Ее индикатор здоровья горит ярко-красным. Провожу рукой по панели – и появляется число: «11%».

      Тяжело вздыхаю.

      Чувствую, как ее ноги подкашиваются. Понимаю, что идти она не сможет.

      – Крис чуть ли не на себе меня все это время тащил. Мы проникли на их корабль через другой шлюз – там был сущий ужас… Боже… руки стреляют, убивают, а я готова кричать… я… я не знаю, зачем я согласилась…

      И она, кажется, ослабла еще сильнее.

      – Макс! – кричу я, но, как оказалось, зря – он уже здесь.

      – Одиннадцать процентов, мужик, – говорит он то, что я и без него знаю. – Еще потеряет хотя бы процент – и…

      – Макс, я помню. Что делать?

      Он тяжело вздыхает.

      – Идти может?

      – Макс, она уже глаза открыть не может. Какой идти?

      Макс молча осматривает ее руку – вернее, браслет на левой руке.

      – Классную хрень выбила себе, – говорит он.

      Я смотрю на руку и понимаю, о чем он. Хер знает, откуда эти знания, но я понимаю – это героический щит. Но если мой крепится на спину, то этот используется именно как щит – держишь руку и отбиваешь чужие выстрелы.

      – Жаль, что нельзя с нее его взять, – говорит он. – Мне бы пригодился.

      Я смотрю на него очень холодным