Тираннозавр. Данил Олегович Ечевский

что он увидел, было бардовое лицо шефа, допытывающе-крупное, уродливое лицо. Он был слишком, слишком, слишком близко. О стошнило в мозг.

      Клоунская обувь. Растопыренные кинжальные носки туфель. Выброшенное за борт пузо. Отвратительная поза ублюдка. Рядом медицинский работник, осуждающе-напыщенным взглядом харкающий в О. Со всех сторон глазеют молодые дамы и господа.

      Вроде бы очнулся. Этот очнулся. Придурок. Да, вот он. – Защебетали свиньи в грязном воздухе.

      – Что это со мной? – Невинно роняет О.

      Никакой реакции. Вроде бы совсем ничего. Шеф готовится. И таращится, как дерьмо, проникая все глубже в глаза О. На жиденьком поносе его морды – едкое негодование ребенка, который не понимает, почему игрушки ломаются. Рот приоткрыт, как даунская дверь на выход. Внезапно. Шеф оживляется, как ветер. Не двигая, однако, головой и заледенев в том же положении. Неприлично и пошло близко к О.

      – Так что вы говорите, доктор, подобное непозволительно на рабочем месте?

      – Безусловно.

      – Хм-м, но что же стало причиной такого, скажем, происшествия? Не тунеядство?

      – Тунеядство, однозначно. Оно часто вызывает подобные приступы тунеядства.

      Заключил медицинский работник. Все заключил, морща пафосный лоб. Странно. Там что, вообще есть медицинский работник?

      – То есть, если я вас правильно понял, такой человек является угрозой для любого предприятия?

      – Совершенно верно. Подобных субъектов следует изолировать, эм, и-зо-ли-ро-вать! Это угроза для ведения бизнеса, и вы никогда не знаете, когда и как она себя проявит. Обществу надо от подобных тяжелобольных избавляться, из-бав-лять-ся!

      – Вот оно как! Выходит, господин О, что удерживать вас здесь более не представляется возможным. У вас больше нет работы. Можете подняться?

      – Не знаю, наверно.

      О щебечет губами, как спящий.

      – Тогда я прошу вас как можно скорей удалиться из данного помещения, так как это частная собственность. Иначе я буду вынужден позвать охрану.

      О попытается. – О всегда пытался. – приподняться, но напрасно. Его тело подобно куску расплавленного металла, а потому куском мы называем его только условно. Перед глазами канал с рекой, текущей в канализацию. И бензиновая пленка на лице у Ани. Спина О – как прилипшая к полу жвачка.

      – А знаете что?

      – Что?

      – Видимо, все же придется вызвать охрану.

      – Антон Александрович, простите. Я наверно чуточку задремал, но, уверяю вас, такое больше не повторится. Я сейчас же примусь за работу, вот увидите. Мне только нужно как-то подняться…

      – Ну вот, доктор, как вы и говорили, по-хорошему негодяй уходить не хочет.

      – Н-да, н-да. Безусловно, тунеядцы – все такие уроды.

      Шеф выпрямляется. Его лицо резко удаляется, но не взгляд. Взгляд забит. Пристально. По гвоздю на каждый глаз.

      – Ох-ра-а-а-а-на!

      Из пола выросли высокие пузачи – две тупые погани. А за их спинами взошел прям из навоза дед-мухомор. Красномордый пожилой дяденька в форме с фуражкой, который спросил:

      – Этот?

      – Да.