Хроники лечебницы. Дэниел Киз

порадуй мистера Тедеску.

      На первой койке лежал молодой человек в кислородной маске. Он помахал ей:

      – Я скучал по тебе, Рэйвен.

      Она похлопала его по руке.

      – Поправляйся.

      Проходя между коек и инвалидных кресел, девушка махала пациентам. Она была королевой, обходившей свои войска. Мужчины, которые не спали, посылали ей воздушные поцелуи.

      Из дальнего конца кто-то прокричал:

      – Эй, на каталке, заткнись и дай нам поспать!

      Кто-то еще отозвался:

      – Черт возьми, ты здесь не один!

      Из-за приоткрытой шторы в конце палаты Рэйвен слышала пафосную лекцию своего бывшего преподавателя актерского мастерства.

      – Помните, студенты, это антивоенная комедия Аристофана. Имя героини, Лисистрата, означает «распускающая армии». Она прекратила войну между Афинами и Спартой, заставив женщин, изнемогавших без любви, воздержаться от секса со своими мужчинами.

      Рэйвен вспомнила последнюю роль, к которой готовилась. Отодвинув штору, она произнесла заученный текст:

      Так стойкой будь! Поджарь и подрумянь его!

      Дразни его, люби и не люби его!

      Но помни то, о чем клялась над чашею[1].

      Маленький пузатый мистер Тедеску развернулся в инвалидном кресле.

      – Рэйвен?

      Медсестра Сойер подтолкнула ее к нему.

      – К вам пожаловала Рэйвен Слэйд, как вы просил, профессор Тедеску.

      – Не профессор! Меня так и не… назначили профессором. А где мои товарищи из 17N?

      – Они еще не приехали, мистер Тедеску, но волонтер Рэйвен готова порадовать вас.

      Его злобный взгляд смягчился.

      – Моя любимая студентка по актерскому мастерству запоминала роли быстрее и исполняла выразительнее, чем кто-либо из учеников. Я должен спросить кое-что у тебя, – он нахмурился. – Уйдите, – обратился он к медсестре. – Это между мной и моей протеже.

      Сойер вышла за штору, но Рэйвен различала ее тень с обратной стороны.

      – Подойди ближе, Рэйвен, – сказал Тедеску.

      Она наклонилась к его влажно блестевшему лицу, стараясь не кривиться от резкого запаха пота.

      – Ты помнишь нашу последнюю беседу после репетиции у меня в кабинете, перед твоим срывом?

      Разве могла она забыть такое?

      В тот день, сидя рядом с ним за столом, она почувствовала, как жирные пальцы старого греховодника скользят по юбке. Хорошо, что она скрестила ноги. Так сделала бы Лисистрата. Тогда он встал и пошел в туалет.

      Она заметила на столе стопку бумаг, озаглавленную «Операция «Зубы дракона». Заметки для новой пьесы? Она пробежала текст. Три рифмованных катрена, наподобие пророчеств Нострадамуса. Она уже клала их на место, когда возник Тедеску, вытирая руки, и увидел ее.

      – Как ты смеешь читать мои бумаги?

      – Извините, мистер Тедеску. Я думала, это для новой пьесы.

      Он замахнулся кулаком. Она вскочила с места, и он стал гоняться за ней вокруг стола.

      – Не бейте меня.

      Раздался стук в дверь, и в проеме возникла голова студента.

      – Извините, что опоздал.

      Она

1

Пер. А.И. Пиотровского.