Сиреневая госпожа поместья Лундун. Том 1. Ксения Винтер

понять его речь мне опять не удалось, но слова «несправедливость», «заложница» и «отец» я уловила чётко.

      – Ришан, – негромко, но твёрдо позвала я брата, решив для разнообразия встать на сторону своего надзирателя. – Хватит.

      Мальчик резко замолчал, словно ему выключили способность говорить, и с недоумением посмотрел на меня.

      – Уже поздно, – продолжила я говорить максимально спокойным тоном. – Я устала.

      А вот эти слова оказали на моего брата просто волшебное действие: моментально растеряв весь запал, Ришан торопливо попрощался, пожелал мне доброй ночи и ушёл, правда в дверях послал лекарю настолько красноречивый взгляд, не сулящий тому ничего хорошего, что я едва удержалась от смешка.

      – Зачем ты его впускаешь? – спросил Чатьен Васт после того, как мы в комнате остались одни.

      – Я не могу его не впустить.

      Мужчина наградил меня нечитаемым взглядом. Пройдя к окну, он одним уверенным движением запахнул деревянные ставни, закрыв их на мощный засов, после чего повернулся ко мне и вопросительно вскинул бровь, как бы спрашивая: «А сама ты так не могла сделать?». Я лишь насмешливо фыркнула на подобное решение проблемы ночных визитов Ришана.

      – Если не войдёт в окно, войдёт в дверь, – заметила я.

      Чатьен Васт тут же поправил придаточную часть предложения, при образовании которой я умудрилась допустить сразу три ошибки. Мне оставалось лишь обижено поджать губы: терпеть не могу, когда у меня что-то не получается. Синдром отличницы, будь он неладен.

      – Я не могу говорить только с тобой, – выдержав короткую паузу, сказала я. – Ты щадишь меня. Это не поможет мне говорить.

      Чатьен Васт нахмурился.

      – Что, по-твоему, тогда поможет?

      – Другие люди, – уверенно ответила я. – Они не будут меня жалеть.

      – Я не жалею тебя, – возразил лекарь. – Я помогаю.

      – Я вижу это по-другому.

      Мужчина скрестил руки на груди, так и оставшись стоять возле закрытого окна.

      – Тебя разоблачат, – уверенно заявил он. – А потом казнят. И меня вместе с тобой.

      А вот это уже было обидно! Я не настолько глупа, чтобы со своими тренировками соваться к отцу, матери или кому-то из вихо – местному аналогу старейшин вечевого строя Древней Руси.

      – Ты сказал мне: «ты не можешь прятаться вечно», – напомнила я лекарю. – Я согласна. Ты сделал очень много. Теперь я должна выйти к людям.

      Чатьен Васт несколько секунд сверлил меня нечитаемым взглядом.

      – Хорошо, – наконец, сдался он. – Завтра я приведу служанку. Начнёшь с неё.

* * *

      Проснувшись следующим утром, я непроизвольно вздрогнула: возле моей кровати навытяжку стояла молодая девушка лет двадцати, с копной огненно-рыжих волос, в простом хлопковом платье тёмно-серого цвета в пол, с длинными рукавами, плотно обхватывающими руки, и скромным вырезом-лодочкой.

      – Доброе утро, Сиреневая госпожа, – низко склонив голову, проговорила девушка. – Моё имя Чала, с этого дня я буду вам служить.

      – Доброе