Мы люди… Разлом. Олег Моисеенко

на ночлег, где кормить солдат? Да и сколько можно отступать? Где наши аэропланы, почему молчит наша артиллерия? Бестолковщина, если не сказать хуже: предательство.

      Вацлав вздрогнул от этого слова и ощутил себя совершенно беспомощным. Ему нестерпимо захотелось назад, в Варшаву, в уютную домашнюю обстановку. Только это осталось в прошлом, которого уже никогда не вернуть.

      – Казалось, месяц-другой – и разобьем германские войска, а война уже год длится, и конца ей не видно, а из-за нашего бестолкового командования и предательства австрийцы с немцами прорвали фронт и быстро наступают с юга. Как бы наши армии не окружили здесь… Надо успеть добраться до Бреста, может, там их остановят, там есть надежда на хорошо укрепленную крепость. А если нет, то покатимся дальше.

      Со стороны могло показаться, что офицер разговаривает сам с собой. Он замолчал и, прервав размышления Вацлава, предложил идти спать.

      Уже в доме он сказал:

      – Завтра на рассвете мне нужно уходить, а мы даже не представились друг другу. Штабс-капитан Голубев Александр Иванович.

      Вацлав назвал себя, и они обменялись рукопожатием.

      – Трудная вам предстоит дорога, вы здесь долго не задерживайтесь, поскорее добирайтесь до Бреста. В пути держитесь проселочных дорог, они менее загружены. Удачи вам и вашей семье.

      Вацлав благодарил штабс-капитана за помощь, теплые слова и тоже пожелал удачи. Вскоре оба спали крепким сном.

      3

      На третий день пути потные и уставшие лошади, с трудом тащившие покрытые плотной седой пылью экипажи с людьми, въехали в местечко Тересполь, расположенное в стороне от Бреста. Палящее солнце уже повернуло на послеполуденную сторону, впереди вдоль дороги по песку двигалось большое стадо коров, высоко поднимая облако пыли, которое закрывало окружающие предметы, все это вызывало жуткую тоску и безнадежность. Вацлав сидел в первом экипаже рядом с возницей, в голове у него стоял шум, мешавший о чем-либо думать и что-либо предпринимать. Вдруг подул ветерок, появилось ощущение прохлады, и в этот момент раздался громкий мужской крик:

      – Не останавливаться, не останавливаться, быстрее, быстрее! Там у военных привал, их будут кормить.

      Этот крик вывел Вацлава из оцепенения, он увидел, как беженцы, которых они обгоняли, толкая друг друга, ринулись вперед за этим мужчиной. Поднялся крик и плач, перерастающий в сплошной вой. Так они и двигались в потоке: с одной стороны шли военные, а с другой с воем неслась толпа беженцев, сквозь который Вацлав услышал надрывный плач сына. Он хлопнул возницу по плечу и истерично прокричал:

      – Давай сворачивай, куда ты? Сворачивай влево, к военным!

      И тут же раздались возмущенные голоса:

      – Ты что, ошалел, куда прешь на людей?!

      Под оскорбительную ругань и проклятья конные военные расступились, и два экипажа свернули на узкую проселочную дорогу к экипажу, где находилась