Печать Индиго. Арина Теплова

сидящая на бархатной скамье рядом с матерью, вскочила на ноги и воскликнула:

      – Гриша, что ты сказал?!

      Мирослава схватилась за сердце, ощущая, как железная удавка сковала ее грудь. Вот уже два дня они ничего не знали о Тихоне Михайловиче, с того самого трагичного момента, когда разъяренная толпа стрельцов увела связанного Артемьева со двора усадьбы.

      – Как же это? Я ведь вчера просила за него у главного бунтаря Куляпина. Он обещал пощадить Тишу… – пролепетала мертвенным голосом Мира, прикрывая глаза от охватившей ее душевной и телесной боли.

      – Мирослава Васильевна, я только что прибежал с лобного места, что на площади у главных врат, – продолжал Гриша. – Час назад бедного дядюшку повесили, – глухо выдохнул юноша, опустив простоволосую голову, нахмурился и едва слышно добавил: – И еще трех приближенных Ржевского с ним.

      – А Федор? Он же среди бунтарей был, отчего он не защитил Тихона Михайловича? – спросила порывисто Слава, из глаз которой уже потекли прозрачные слезы.

      – Федор, сестрица? Так это он во всем и виновен! – с ненавистью прокричал Гриша. – Это Федор оклеветал нашего горемычного дядюшку, оттого-то два дня назад бунтари и ворвались в нашу усадьбу. А сегодня на лобном месте Федор перед всей толпой вновь заявил, что дядюшка якобы был в сговоре с Ржевским.

      – Ирод… – прохрипела еле слышно Мирослава, тяжело дыша. – Как же он посмел на отца клеветать? Не будет ему прощения ни на этом, ни на том свете…

      Мира закрыла глаза и смертельно побледнела. Слава устремилась к ней и заботливо спросила:

      – Матушка, у вас опять сердце? – Молодая женщина не отвечала, а на ее лице отражалась жестокая мука. – Гриша, беги за лекарем, – пролепетала Слава, видя, что Мирославе совсем плохо.

      – Да, уже бегу, – выпалил Гриша и устремился прочь из горницы.

      Слава, увидев, что матушка заснула, тихо присела на лавку возле ее постели и затихла. На глазах девушки вновь навернулись слезы, так как она снова вспомнила про убиенного Тихона Михайловича. А нынче и матушка была очень больна. Почти полчаса Слава лечила ее сердце, но сейчас необходима была передышка. Ибо сердце могло не выдержать и разорваться. И только через пару часов можно было продолжить исцеление. За дверью спальни слышались громкие голоса и какая-то беготня. Уже два дня, после того как бунтари захватили Тихона Михайловича, по усадьбе сновали странные незнакомые люди, которые заявляли, что их пригласил Федор.

      Долгое время Слава тихо сидела около больной Мирославы и с любовью и жалостью смотрела не бледное красивое лицо матушки. В какой-то момент дверь в спальню заскрипела, и девушка, обернулась, подумав, что вернулся Гриша с травами. Но на пороге спальни возвышалась широкоплечая фигура Федора Артемьева. Слава испуганно воззрилась на молодого человека. Пронзив ее темным взором, он указал головой за дверь и властно велел:

      – А ну, выйди сюда.

      Боясь разбудить больную, девушка быстро поспешила в коридор, как и велел Федор. Едва она вышла в полумрак, даже не успев прикрыть плотно дверь, как он схватил ее за локоть и дернул к себе.

      – Ну