Героиня второго плана. Анна Берсенева

спросит.

      Но он не спросил. Вряд ли из-за какой-нибудь особенной своей чуткости или из-за внимательности к ее чувствам – во взгляде, которым он смотрел на Майю, выражалась лишь обычная воспитанность, сутью которой является равнодушие.

      – Но что же мы все обо мне? – сказала она. – Как твои дела, Арсений?

      – Как обычно, – пожал плечами он.

      «Будто я знаю, как его дела идут обычно», – подумала Майя.

      Он, наверное, и сам так подумал, потому что уточнил:

      – В бизнесе у всех сейчас дела плохи. Ну и я сражаюсь с действительностью.

      Что ж, ему тоже не хочется рассказывать о себе какие-то доверительные подробности. А ей не так важно их о нем знать, чтобы непременно добиваться от него такого рассказа.

      – После Питера был в Америке, – сказал Арсений. – В Вашингтоне. Хорошо там. По городскому парку олени бродят…

      – Ты любишь природу?

      – Не то чтобы как-то специально природу люблю, но гармонии иной раз хочется, да.

      Потом он рассказал, как ходил на концерт в джаз-клуб в Джорджтауне, и что Джорджтаун отличается от других районов Вашингтона – куда более динамичный и молодой, и еще рассказал о музее Хиллвуд, в который не так-то просто попасть, надо заранее записываться.

      – Почему? – спросила Майя.

      Про музей ей было, конечно, интересно.

      – Он небольшой, поэтому, наверное, – ответил Арсений. – Дом и парк. И весь дом русскими картинами, иконами увешан, портретами. Кубок огромный стоит, весь в бриллиантах, Александр Невский вроде бы из него пил перед Чудским озером, венчальная корона царицы, табакерки… Тяжелое ощущение.

      – Тяжелое? – удивилась Майя.

      – Ну да. Как представишь, что все это на вес большевики распродавали… Неприятно. Хотя все-таки не исчезло, и то хорошо. Могли бы просто переплавить все эти барские штучки, с них бы сталось. А так все выставлено, каждый может посмотреть.

      Здравые слова, спокойный тон – это стало теперь такой редкостью, так малоожидаемо это было в общении с незнакомым или едва знакомым человеком, что вполне искупало внутреннюю холодность, которую Майя чувствовала в Арсении.

      Стоило ей мысленно произнести это слово, «холодность», как тут же вспомнилось прикосновение его губ, и как ей показалось тогда, что он ел снег с оконного карниза… На фоне его нынешней сдержанной отстраненности такое будоражащее воспоминание было некстати. Майя поскорее отогнала его.

      После десерта – крокембуша, из-за карамельных нитей похожего на новогоднюю елку, – выпили ликер на травах, он слегка ударил в голову, еще приятнее стало сидеть вот так над блестящей внизу рекой и разговаривать о красивых и отдаленных вещах.

      Но диджестив – это самый очевидный знак окончания вечера, и странно делать вид, будто ты этого не понимаешь.

      Майя достала айфон и сказала:

      – Удобно, что такси теперь можно через приложение заказывать.

      – Куда ты хочешь ехать? – спросил Арсений.

      – Домой.

      – Может быть, ко мне?

      Что следует