Личное дело. Мэри Х.К. Чой

говорит она, делает глоток, морщится и только потом кладет в кофе сахар и наливает холодные сливки. Смущенно улыбается мне. Добавляет еще больше сахара и сливок и делает глоток.

      – Ты мне жизнь спас, – с улыбкой говорит она.

      – Готова к продолжению?

      – Давай.

      – Только это немного дико, – предупреждаю я. – Точно готова?

      Я хватаю из-под прилавка двадцатидолларовый обогреватель, скидываю тапочки, обуваю ботинки и пододвигаю прибор как можно ближе к девушке, насколько хватает длины шнура.

      – Ого, – соглашается она. – Это в корне меняет ситуацию.

      – Так нормально?

      Окей. Вблизи она и правда очень, даже чересчур мила.

      – Серьезно, это лучшее, что случилось со мной за этот вечер… или утро? – Она пожимает плечами, осматривает большой палец, а затем сует его в рот. – Спасибо.

      Я собираю мороженое и остальные продукты с прилавка, чтобы расставить их по местам, но перспектива нарушить такой идеальный момент кажется мне неправильной.

      – Знаешь что? – говорю я. – Это можешь забрать. – Я жестом показываю на чипсы и конфеты.

      Знаю. Это безумство. Но я понял, что эта девчонка мне понравилась, когда не захотел показывать ей свои домашние тапочки.

      – Не-е-е-ет, – театрально восклицает она, выпучив глаза, по-прежнему держа большой палец между зубов.

      – Да-а-а-а. – Я протягиваю ей бутылку «Мэджик Шелл». Разве можно из жадности лишать человека такой радости?

      – Да ни за что. – Она делает очередной глоток кофе.

      – Я серьезно. – Я все понимаю, бывают дни, когда Нью-Йорк испытывает тебя на прочность. – Ты явно проделала большой путь… возможно, много-много световых лет. – Я киваю на ее платье.

      Она смеется над моим жестом: словно Брандо в роли Вито Корлеоне, который прощает должника. Я прищуриваюсь для пущего эффекта, раздуваясь от гордости за собственную щедрость.

      Подумаешь, не доплатишь шестьдесят долларов за комнату. Можно ведь и сотню.

      Девушка разглядывает меня. Смотрит пристально. Я смотрю на нее такой, типа: «Понимаю». Она вздыхает. Мы оба в одинаковом смысле устали.

      – Ой! – восклицает она. – Нет, погоди!

      Проверяет задний карман куртки, выуживает оттуда кредитку и хлопает ею о прилавок.

      – Да! – провозглашает она.

      Черная «Американ Экспресс». Рэперы твердят о такой, а большие шишки никогда не упоминают. Та, которая без процентов и без лимита.

      – Слава богу. – Девушка хватает меня за руку и тянет к кассе, возвращаясь к роли покупательницы, у которой все под контролем.

      Я снова пробиваю ее товары, руку слегка жжет после ее прикосновения. Девушка проводит картой по считывателю, но тот протестующе пищит.

      – Похоже, там чип. – Между прочим, я никогда не видел черной «Амекс» вживую.

      Да кто она такая?

      – О, – говорит она, делая очередной глоток. – Ну зашибись. Теперь я уже не могу ничего нормально сделать, когда на меня смотрят.

      – Вот. – Я протягиваю руку и нажимаю на кнопку, прежде чем вставить карту заново. Мельком