Личное дело. Мэри Х.К. Чой

взглядом со злобным бездомным в поезде или покупает такую же шапку, как у тебя, и не считает это проблемой.

      – Паб. – Тайс кивает. – Здрасьте, мистер Ким.

      Я резко оборачиваюсь. Иногда мистер Ким напоминает мне Густо: появляется так же бесшумно. Он читает газету за дальним концом прилавка. Понятия не имею, как давно он здесь.

      – Тайс, – говорит он. – Привет, Вин. – Во время учебы в колледже (этот маньяк окончил Хантер за три года) Селвина стали называть Вином. Он даже какое-то время ставил на рингтон трек DJ Khaled – All I Do Is Win, Win, Win. Тот еще сукин кот.

      Вин трогает Густо за хвост. Этот парень любит кошек, несмотря на свою аллергию.

      – Ну что, ребята, ведете себя хорошо? – спрашивает мистер Ким.

      – Конечно, – отвечает Тайс и натягивает самую широкую улыбку. В последнее время он вбил себе в голову, что хочет стать актером. По вечерам ходит на занятия после своей смены в «Заре». А до этого он мечтал стать диджеем, но, справедливости ради, каждый из нас как минимум один год своей жизни проводит в мечтах стать диджеем.

      Мистер Ким уходит в свой кабинет, по пути бросая на меня взгляд, означающий, что он платит мне не за то, что я зависаю тут с друзьями. А вот жена у него не такая строгая. Однажды угостила Тайса «Бачи», хоть он и не наш постоянный покупатель. Обычно он затаривается в магазине ближе к дому, в том, который держат темнокожие.

      – Опаздываешь, – занудствует Вин, тыкая пальцем в раскрытую ладонь. Как будто собирается надрать мне задницу за то, что я задолжал за аренду. Ему двадцать один, но сойдет за пятидесятилетнего; гены его хорватской матери таким странным образом смешались с генами ямайского отца, что лицом Вин похож на старика. Плюс ко всему лобковые волосы у него рыжие, это явно одна из тех вещей, которые переворачивают все твои взгляды на жизнь.

      – Знаю, – отвечаю я. – Мне сегодня заплатят. – Я не уточняю, что шестидесяти баксов мне все равно будет не хватать. И это за последний месяц. Вернее, уже шестидесяти одного, я ведь купил Тине конфет в качестве извинений. Я идиот.

      – Так не может дальше продолжаться, – говорит Вин, потирая ладони. Его улыбка – наполовину зубы, наполовину десны. В такие моменты я ненавижу, что он мой сосед. Я отчасти знаю, что сто процентов арендной платы идет напрямую в карман его родителей – владельцев дома, но также я знаю, что Вин платит всего около трехсот долларов, в то время как остальные платят по шестьсот, а я, как последний заселившийся, плачу аж шестьсот сорок за комнату, которая тянет максимум на чулан для метел. Еще с нами живут Миггс, наш четвертый сосед-комик, и его девушка Дара – неофициальная пятая соседка. Миггс живет там дольше всех, и в прошлом месяце, накурившись, он рассказал мне, кто сколько платит.

      Комната Вина самая большая, но только идиот решил бы, что это несправедливо, учитывая, что это его квартира и какая здесь дешевая аренда по нью-йоркским меркам, но бывают дни, когда мне хочется навалять ему. Его старики совсем чокнутые. Родили его, когда самим впору было уже внуков нянчить,