Магеллан. Часть II. Егерь. Евгений Юрьевич Ильичев

показывает оно не то, что снаружи, а то, что перед ним. Видишь?

      Она медленно подняла руку, и та, другая Мария повторила за ней. Я также поднял руку, и тот, другой последыш тоже поднял свою.

      – Ты, парень, главное – ничего не бойся, – весело подмигнул мне однорукий егерь. – Тут ты будешь каждый день видеть странные вещи.

      К нам с Марией подошел и Герман:

      – Да, дружок, тебе первое время трудновато будет. Просто ничего не трогай, ходи, изучай. Спрашивай, если что…

      – Спрашивай? – удивилась Мария. – Так он что, говорит?

      Герман аж подскочил:

      – Точно, так вы же ничего не знаете! Еще как говорит!

      – Откуда ж нам знать, если тебя мы электрошоком с того света вытаскивали, а этого изо льда выковыривали. Вы оба два дня каждый в своей капсуле размораживались, – отозвалась девушка.

      Я только сейчас обратил внимание, что Герман находился точно в таком же одеянии, как и я, только брить его не стали. Герман, словно прочитав мои мысли, приподнял свою белую одежду чуть выше пояса, и я увидел на его спине большую пропитанную кровью повязку.

      – Да, парень, чирканули знатно, – словно похвастался он. – А ну-ка, скажи, как тебя зовут? Покажи этим невеждам, кто у нас тут сам, без посторонней помощи, говорить научился?

      Я не сразу понял, что именно от меня хочет егерь, но тот показал жестом, что нужно говорить, и вновь спросил:

      – Ну, давай, как зовут тебя?

      Я обрадовался тому, что в их присутствии можно говорить, и как на духу выпалил уже натренированное:

      – Кооонь!

      Повисла тишина, а затем однорукий егерь прокомментировал:

      – Ну, не лошадь же… Конь – уже неплохо.

      Все весело засмеялись. Герман потрепал меня по голове и сказал всем:

      – Ну да, разговаривать он еще не способен. Словарный запас хромает. Но он однозначно понимает обращенную к нему речь. А при случае, думаю, и повторить сможет. Мы с ним живы только благодаря тому, что он услышал в Пустоши ржание коня и выкрикнул это слово несколько раз. А это доказывает, что при определенных условиях корелл обучаем. А значит…

      – Да ничего это не значит, Герман, – печально выдохнула Мария. – Сотрапезники и без нас это знают. Стали бы они тогда тотальный запрет на изучение речи вводить для кореллов.

      – Тут главное – прецедент, – возразил Егор. – Покажем парня сочувствующим, получим отклик, а там, глядишь, и с мертвой точки дело сдвинется.

      – Сочувствующих сотрапезников меньшинство, – возразила Мария.

      – Но это не значит, – ответил ей Герман, – что это меньшинство не мечтает прибрать власть к своим рукам.

      – Они не многим лучше остальных, – фыркнула девушка.

      – Да, рабов они тоже держат, – согласился Герман. – Но, во всяком случае, они их не едят.

      – Ну, или говорят, что не едят.

      – В любом случае у нас сейчас есть более насущные проблемы, – отрезала Мария.

      – Согласен, – встал со своего места Егор. –