Злые ветра Запада. Дмитрий Манасыпов

и чем-то терпким.

      – За стены вчера днем зашло несколько небольших караванов с восточного побережья. Маршалы записали каждого, никаких подозрений.

      – Это из-за тех повозок, что мы нашли?

      – Да. В них было что-то важное. И почему-то мне не верится в жителей земли Дьявола. Козлоногий Джек, каким бы злом он не оказался на самом деле, не глуп.

      Дуайт помолчал.

      – Зачем мы здесь сидим?

      – Мне кажется, что среди людей, пришедших в форт, есть те, кто распотрошил караван. Все остановились в гостиницах, а они, как ты знаешь, благодаря стратегическому уму коменданта, находятся вокруг фонтана.

      – И?

      – Посидим, посмотрим, поговорим.

      Что тут ответишь? Дуайт поднял воротник куртки, подышал на ладони.

      Койоты подвывали за стенами, жаловались на собачью свою жизнь. Розовые кусты шуршали недовольно, как старухи, обсуждающие соседскую внучку-красотку. Луна, скалящаяся оскалом красноватого черепа, наваливалась сверху. Свистел западный ветер, настойчиво желая попасть за застежки куртки.

      – Вряд ли мы дождемся чего-то стоящего. – Марк протянул руку, забрав у Дуайта бутыль. – Да не накажет меня Господь больше положенного…

      Командор приложился к горлышку, сделал несколько глотков.

      – Не зря мы ушли от Бада? – Дуайт взял выпивку и тоже отхлебнул. – Там тепло, комфортно. А тут ты сам прикладываешься, Марк, хотя недавно запрещал мне.

      – Нет. Там хорошо, но зато здесь чище, и можно поговорить. Ты много молчишь, Дуайт Оаху, и многое держишь в себе. Это не пойдет тебе на пользу, сержант.

      – Мне не нужна исповедь, Марк. – Дуайт потянулся. – Я язычник.

      – Это мне давно известно. Скажи, сержант, как ты оказался здесь, так далеко от своих островов?

      Дуайт покосился на него. Священник ему нравился. Ему не нравилось, когда кто-то хотел заставить его откровенничать. А еще больше не нравилось свое желание поделиться чем-то сейчас.

      – Мой дед приплыл в Залив с моей бабушкой и отцом на какой-то праздник. Их тогда было много, соплеменников деда. Они играли в одной команде, занимались каким-то спортом.

      – Каким-то спортом… – Командор зло усмехнулся-каркнул. – Как быстро спорт стал чем-то далеким, любой, не обучающий как правильно сломать ближнему свою руку, выбить зубы или раздробить сустав. Скорее всего, что твой дед, Дуайт, играл в регби.

      – Да… – согласился Дуайт. – У деда еще был старый мяч, такая кожаная фасолина. Он всегда таскал его в рюкзаке, не выбрасывал.

      – Олл Блэкс, надо же… – Марк покачал головой. – Твой дед был звездой своего времени.

      – Он был хорошим человеком, мой дед. – Дуайт глотнул виски. – Отца не помню, и бабушку тоже, и маму. Помню только деда. И его друзей. Токомару, Пере-Пере, Джонсона. Дед научил меня всему, дед сделал первые полосы на моем лице. А ему делал Пере-Пере, уже здесь.

      Марк вздохнул.

      – Судьбы и жизни тысяч и тысяч слились воедино в одну злую ночь. Мне жаль, сержант. И твоей потери, и прочих, и самого мира. Но это расплата.

      – Расплата,