Злые ветра Запада. Дмитрий Манасыпов

шел откуда-то сбоку. Дуайт не торопился шевелиться, не ощущая рук с ногами. И дело было не в том, что их связали. Он их просто не чувствовал. Раз, и нет ног, два, и рук тоже нет. Так а зачем тогда шевелить сразу шеей и головой, если можешь? Когда ты лежишь на холодном полу подвала опоганенного храма?

      – Молчишь, старый дурак? – Голос оказался странным. Хрипловатый, тягучий, странно ставящий ударение. – Чертов святоша… Палец хоть вернулся.

      С другой стороны раздался слабый шелест. Шир-ших, шир-ших, как будто кто-то тихо шел к Дуайту, чуть подволакивая ногу. Сбоку захрипел Моррис. Почему именно Моррис? Потому как стоило меньше курить темных мексиканских los cigaros, и кашлять каждый раз при глубоком вдохе. Его кашель Дуайт уже начал узнавать издалека.

      – Можешь молчать… я все равно заставлю тебя кричать. Видишь, один из крутых парней уже пришел в себя. Не тот, что кашляет, а второй, с мордой в картинках. Эй, дурачок, не притворяйся.

      Дуайт скрипнул зубами и поднял голову. Шея хрустнула, недовольно заныла напрягающимися мышцами. Да, сбоку шла одна из монахинь. Если можно так сказать по поводу «шла».

      Она осталась человеком. Обычной, измученной и запуганной женщиной. Из одежды на ней болталась оборванная сорочка, изгвазданная кровью. Волос на голове практически не оказалось, спаленных огнем вместе с частью лица. Глаза блестели, окруженные темными кругами. А ее левая нога… она и делала этот «шир-ших», зажатая досками. Древесина, заляпанная густыми, подсохшими малиновыми пятнами, блестела в голубоватом свете газовых рожков на стенах.

      Дуайт сплюнул и повернулся к Голосу.

      Индеец усмехнулся ему, выпятив крупные крепкие зубы. Глаза Синего Волка отливали безумием и серебром. Его собственная моко, затейливо сплетенная по щекам, шевелилась и шипела клубком змей. Перед ним, неподвижно, сидел на корточках командор. Темнота за спиной индейца шевелилась, оборачиваясь последней из монахинь.

      Синий Волк поднял трубку, затянулся играющим бирюзовыми искрами дымком и чуть наклонился в сторону Дуайта:

      – Здравствуй, дружок. Очень рад нашей встрече. Думаю, ты захочешь присоединиться ко мне.

      – С чего бы?

      – Сам поймешь. Чуть позже. Дай мне уделить время нашему общему знакомому.

      Индеец спрыгнул со стола, где сидел, дернул что-то. Командор приподнялся на коленях, подняв руки вверх. Неудивительно, учитывая две толстых цепи, крепившихся к потолку. Синий Волк пнул его в лицо. Походя, без серьезной злобы. Командор мотнулся, но удержался. Цепи звякнули.

      В руках индейца мелькнуло что-то небольшое. Палец. Его собственный безымянный палец. Ссохшийся, темный, с почерневшим ногтем. Синий Волк поднес его к глазам, цыкнул.

      – Как тебя зовут? – он повернулся к Дуайту. – Хотя, зачем.

      Тихонько, со змеиным шелестом, звякнуло. Индеец держал в руках жетоны. Его, Дуайта, и Морриса.

      – О! – Синий Волк удивился. – Я-то еще думал, откуда ты? А ты оказался штучным экземпляром. Новозеландец. И как тебя сюда занесло?

      – Может, я все-таки Моррис?

      Индеец захохотал. Оказался прямо