Пасынки чудес. Александр «Котобус» Горбов

встречаются редко, и только среди людей. Их легко отличить по голубым глазам или особому цвету тени. Волшебство для вас недоступно. Здесь, среди народов пустыни, где даже самый глупый кочевник может колдовством разжечь огонь или найти воду, вы считаетесь калеками. На севере вас ненавидят и сжигают на кострах. У них есть на то причина: там боги нашли способ вкладывать в Пустых свою сущность. И такие «воплощения бога», стали бичом тех народов. На востоке, волшебники любят брать Пустых учениками. Вливая в них собственную магию, они получают отличный инструмент для своих странных дел. Но истинный смысл вашего существования от меня скрыт.

      Пожевав губами, старик добавил:

      – И всё же, я думаю, что вы нужны для чего-то особенного. Ваятель не создавал существ без цели.

      Голос Аждахака умолк. Дэв хмуро посмотрел на мальчика.

      – Ты всё понял?

      – Да, господин.

      Горло старика забулькало. Так, что Миназ уже думал постучать по спине подавившегося каджи. Но бульканье переросло в хриплый клёкот и злое рычание.

      – Запомни, маленький человечек, я не господин. Ни тебе, ни кому-либо другому. Возможно себе, но и это очень спорно.

      – Но ведь я раб, и…

      – Ты не раб, глупое существо. Ты свободен: думаешь то, что хочешь; говоришь, что считаешь нужным.

      Старик вскочил и принялся ходить кругами вокруг мальчика.

      – То, что тебе пока отдаёт приказания жадный купец – ерунда. Судьба может поменять вас местами в одно мгновение. Да и его указания ты можешь исполнить, как захочешь.

      Голос каджи стал резким, визжащим.

      – В нашем мире, на самой заре его, было существо, называвшее себя Господином. Имя его ныне проклято и забыто. Вот оно могло обращать в настоящее рабство. Когда его слуги не могли даже умереть без разрешения. А ты – свободный. Быть может, свободнее меня.

      Резко оборвав монолог, старик отвернулся и шагнул в пруд. Потрёпанные сандалии коснулись воды, со всхлипом разогнав от себя круги. Но хозяин оазиса и не думал купаться: сердито топая, он шёл по воде, распугивая рыбок. Семь шагов, взбаламутивших зеркальную гладь, и лоб старика упёрся в камень. Морщинистые руки обняли столб. В темноте ночи фигура дэва сливалась с вишапом и посреди пруда стояла единая серая громада.

      Тишина опустилась вокруг Миназа, пустая и безразличная. Ночная прохлада щекочущими пальцами забиралась под одежду. Не было слышно ни старика, ни людей, ни даже цикад. Миназу пришло в голову, что он остался совсем один, в пустыне, среди диких зверей и ночных демонов. Страх, рождаясь в животе, расползался как стая пауков. Хотелось кричать и плакать. Звать хоть кого-нибудь живого.

      Расталкивая темноту, как стражники толпу, явился свет. Мягкое серебристое зарево, разгорающееся всё сильней. Миназ поднял голову и увидел: каменный столб-вишап сиял звёздным светом. А по воде, шёл обратно к берегу старик.

      – Испугался, малыш? Ничего, это полезно. Надо было зажечь мой камень – нехорошо принимать гостей в темноте.

      Отвечая на незаданный вопрос, Аждахак указал в сторону пустыни.