Пасынки чудес. Александр «Котобус» Горбов

ювелира потянулись к хрустальному лезвию.

      Хан-Го вышел из лавки и аккуратно прикрыл за собой дверь. Щёлкнул пальцами, и железный засов намертво запер вход. В тёмной комнатке, рядом с кривоногим столом, лежал Косой Фируз. Мёртвый от жадности и остановившегося сердца.

* * *

      Вернувшись домой, Хан-Го занялся приготовлениями. Хрустальный нож следовало укрепить, чтобы не сломался в самый ответственный момент, и заточить до бритвенной остроты. В ход пошла магия: тайные символы, выписанные на лезвии кровью чёрного петуха; кипящие, без огня, эликсиры, в которые шуофкан погружал клинок; страшные слова, произносимые только в темноте.

      Его прервали. Опустив нож в очередной сосуд с густой жидкостью, Хан-Го почувствовал, что в дом вошёл чужой. Оставив драгоценность, шуофкан вышел во внутренний дворик.

      – Здравствуй, Хан.

      Его ждал учитель Балх. В старом полосатом халате, с простой тюбетейкой на седых волосах, больше похожий на дехканина, чем на могущественного волшебника.

      – Ты давно не был у меня, учитель.

      – Кажется, я приходил сюда лишь раз. В день, когда ты вошёл в Малый круг.

      Хан-Го улыбнулся. В тот день он устроил праздник, пригласив старших шуофканов. И впервые позволил себе отбросить маску серьёзности и беззаботно веселиться.