Детектив на пороге весны. Татьяна Полякова

ехала и думала про весну.

      Кажется, я знаю, кто во всем виноват.

      Во всем виноват тот самый вождь того самого племени, которое с теплого юга забралось в болотистый холодный бор. Бор девять месяцев в году был завален снегом, а в оставшиеся три его то заливало дождями, то изничтожало пожарами, а племя во главе с вождем, вместо того чтобы убраться куда-нибудь, где посветлее и потеплее, упорно продолжало «осваивать территории».

      И освоило, на беду всех тех, у кого весна – пора любви.

      Не освоило бы, жили бы мы сейчас, к примеру, под Мадридом, где объявляют чрезвычайное положение и в школах отменяют занятия, если температура падает до минус трех.

      Там, под Мадридом, наверное, не ждут весну так, как ждут ее тут – истово, из последних сил, сжав остатки воли в замерзающих кулачках. И вряд ли про нее, про весну, глупости всякие придумывают, вроде той, например, что весна – пора любви.

      На самом деле, Анфиса знала это совершенно точно, любовь никак не зависит от метеорологии или вращения нашей планеты вокруг Солнца.

      Вот великая мудрость, ослепительная и сияющая в своей простоте: любовь – это состояние души, а вовсе не время года!

      Ждать весну, чтобы влюбиться, так же глупо, как читать поваренную книгу, чтобы найти там рецепт вечной молодости!

      Весна хороша сама по себе, ибо местные жители, именуемые северянами, – потомки все тех же незадачливых племен, выбравших для жизни болотистый бор, а не солнечную лужайку. Поэтому так и радуют незатейливые весенние штучки – искрящиеся лужи, теплый ветер, добытые из глубин шкафа темные очки, потому что, оказывается, на небе все еще есть солнце, оно все еще светит и даже попадает в глаза! Дни становятся длиннее и ярче, и четыре часа – это еще не ночь, а, наоборот, разгар веселья, и от души работается и славно гуляется.

      И все это не имеет никакого отношения к любви, вот как думала Анфиса Коржикова, вдыхая холодный воздух ближнего поля!

      То есть она, любовь-то, хороша в любое время года. И кто ее знает, может, осенью, или летом, или зимой – ужас какой! – она бывает даже лучше, чем весной. Или хуже, чем весной, – а все потому, что ни при чем, вовсе ни при чем тут время года!

      Совсем немного осталось, и все, все будет – лужи, солнце, яркие дни, вкусный воздух, новая жизнь.

      Может, и любовь будет, у кого новая, у кого старая, у кого большая, у кого маленькая – она всегда бывает разная, независимо от времени восхода солнца и количества градусов по Цельсию. Или по Фаренгейту.

      Весна никакая не «пора любви».

      Весна, как и любовь, вот-вот должна прийти, просто потому что – пора!..

      Так потихоньку философствовала Анфиса Коржикова, и ее машинка летела по пустынной дороге, и закатное солнце уже было золотым и даже грело немного, и впервые после потери родителей она вдруг подумала, что ничего не кончилось.

      У нее есть бабушка, аптека, Наталья и даже Юра. У нее есть ее детективная история – самая настоящая, не чета каким-то там пропавшим договорам! У нее есть это поле и дорожка, сваливающаяся к ручью, и беседка над Клязьмой, и самовар, который