Детектив на пороге весны. Татьяна Полякова

обычные, менее витиеватые выражения!

      – Я просто беспокоюсь о тебе, – быстро сказала Мика, – и о твоей работе. Я вчера программу «Вести» видела, и там как раз…

      В дверь постучали, и в щель сунулся заместитель ее мужа.

      – Илья, можно к тебе? Привет, Мика.

      – Здравствуй, Дима.

      – Заходи! Садись. Мик, у меня дела. Программа «Вести» к нам не приезжала.

      Заместитель с любопытством посмотрел на них обоих, но садиться не стал – Мика стояла, а заместитель, в отличие от начальника, был человеком воспитанным.

      Все помолчали, а потом Илья Решетников спросил раздраженно:

      – Ну чего, чего? Что тебе, Дима?

      – У меня… договоры.

      – Я просто хотела узнать, все ли у вас в порядке, – тихо сказала она. Мика умела правильно разговаривать с Димой и знала, что она ему нравится. – С вашей работой. Я слышала, что сейчас с перевозками большие проблемы.

      – У нас нет проблем, Мика, – любезно сказал заместитель. – Мы работаем… как часы.

      – Это очень приятно слышать, – улыбнулась Мика. – Илюша, спасибо тебе большое. Я… пойду.

      Она вышла в крохотную комнатку, служившую приемной, где стоял секретарский стол и всегда паслись водители, уезжающие за границу. Перед самым отъездом они получали бумаги в «центральном офисе», как шикарно это называлось в конторе.

      Мика не любила здесь бывать, потому что водители таращились на нее во все глаза, и под их веселыми и внимательными взглядами она чувствовала себя голой.

      Здесь и сегодня было много народу, но знала она только одного, Гену, который возил Илью время от времени и саму Мику, и даже ее родителей, когда им нужно было уезжать за границу. Гена был красив киношной, совсем не водительской красотой, обладал чувством юмора и известным шиком.

      В комнатке все затихло, как только Мика вышла из кабинета, хотя было шумно – и голоса доносились сквозь тонкие стены, и русалочий хохот секретарши, и самодовольные мужские смешки.

      Все уставились на нее. Щеки у Мики загорелись.

      Трудно, ах, как трудно возрождать в себе «веру в народ». Помогать своим мусульманским сестрам в их стремлении избавиться от многовекового рабства и угнетения – значительно легче.

      – Марина Николаевна!

      – Здравствуйте, Гена!

      – Вас не подвезти?

      – Да нет, спасибо, я на машине.

      – Как Илья Сергеевич сегодня? В настроении? – Это был вопрос, как бы возвышавший Гену над остальными, признававший за ним право разговаривать так с «барыней», хоть бы и бывшей.

      Тишина стояла такая, что было слышно, как на улице чирикает удрученный непогодой воробей, а за стенкой что-то басит Илья. Слов было не разобрать.

      – Он неважно выглядит, – сказала Мика и расправила плечи – что она, в самом деле, так их боится! – Наверное, от усталости.

      – Да ему с нами несладко приходится, Марина Николаевна! – и Гена подмигнул остальным, признавая себя одним «из этих», но все же гораздо, гораздо выше! – Мы ребята непростые, к нам особый подход нужен!..

      Мика кивнула и все в той же тишине обратилась к секретарше – вечно она забывала, как ее зовут!

      – Вы, пожалуйста,