Сталинград. Энтони Бивор

танки повернули назад, все за исключением одного, у которого была перебита гусеница. У этой машины также заклинило механизм вращения башни. «Мы выстроились позади него и открыли огонь. Удивительно, но ни один наш снаряд не смог пробить броню. Вдруг я увидел, что у танка открывается люк. Решив, что русские собираются сдаваться, я приказал своей роте прекратить огонь. Русские открыли люк и выбрались из танка».[176] Они находились в полном смятении, оглохли, их била дрожь, но видимых ранений ни у кого не оказалось. «Для меня стало истинным потрясением то, насколько несовершенны орудия наших танков».[177]

      Прорыв немцев через правый фланг 62-й армии к Дону вскоре вызвал полный хаос. 26 июля по тыловым эшелонам 64-й армии Чуйкова распространился слух, что их вот-вот отрежут немецкие танки. Паника стремительно распространилась и на передовые части. Чуйков направил офицеров штаба на берег навести порядок, однако этому помешала немецкая авиация. В результате массированной атаки бомбардировщиков Рихтгофена погибли и несколько посыльных командующего.

      Положение 62-й армии было еще хуже. 33-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника Александра Утвенко, прижатая к правому берегу Дона, вынуждена была противостоять двум немецким дивизиям. «С нами бы быстро покончили, если бы мы не вырыли заранее глубокие окопы»,[178] – рассказывал позже Утвенко Константину Симонову. В дивизии осталось меньше 3000 человек. Ночью на подводах и верблюдах им удалось отправить в тыл раненых. Немцы тоже несли большие потери. Только на позиции обороны одного батальона в балку оттащили 513 трупов солдат и офицеров вермахта. У русских катастрофически не хватало боеприпасов. Иногда они атаковали немецкие позиции просто для того, чтобы добыть оружие и патроны. Запасов продовольствия тоже не было – приходилось варить в котелках зерно с окрестных полей. 11 августа остатки дивизии Утвенко, разбившись на мелкие группы, с боями переправилась через Дон. «Я сам пять раз перезаряжал маузер, – вспоминал полковник. – Переправлялись мы под шквальным огнем из автоматов. Потери составили до тысячи человек, но свою жизнь они отдали дорого. Правда, несколько человек предпочли застрелиться… Один боец вытащил из кармана листовку и пошел с ней к немцам. Галя, наша штабная переводчица, крикнула: “Смотрите, гад! Сдается!” – и выстрелила в него из пистолета».[179]

      Последний очаг сопротивления был раздавлен немецкими танками после того, как у советских солдат закончились боеприпасы. Утвенко с оставшимися в живых товарищами прыгнули с обрыва в болото. Полковника ранило в ноги осколками снаряда. Кое-как выбравшись из болота, Утвенко с двумя десятками солдат весь следующий день укрывался в поле подсолнечника. Ночью к ним присоединилось несколько других групп. Они решили переправляться через Дон вплавь. Восемь человек утонули. Утвенко помогал держаться на воде его адъютант Худобкин, бывший акушер. Как только они оказались на противоположном берегу, с Худобкиным

176

Он же.

177

Он же.

178

Симонов К. Разные дни войны. С. 180.

179

Там же. С. 181.