Последняя королева. К. У. Гортнер

достала из кармана передника клочок бумаги.

      – Это прислали вам ваши дамы, – пробормотала она и поспешно отступила.

      Нахмурившись, я взглянула на бумагу. Почерк был неровным, чернила выцвели, но слова читались отчетливо: «Somos prisoneras». «Мы в тюрьме».

      – Что это значит? – спросила я девушку. – Откуда это? Говори!

      Ко мне подошли Беатрис и Сорайя.

      – Это от госпожи по имени донья Франсиска, – зашептала девушка, и у меня сжалось сердце. – Она попросила меня передать это вашему высочеству. Очень просила. И еще она велела сказать, что донья Ана больна.

      Для меня этого было достаточно.

      – Беатрис, Сорайя, идемте со мной. Нанесем визит нашим дамам.

      Мадам де Гальвен шагнула ко мне, но хватило одного моего взгляда, чтобы ее остановить.

      – Без посторонних.

* * *

      Я в ужасе огляделась, стоя у подножия лестницы в полуразвалившейся части дворца. Обитель моих дам, если можно было ее так назвать, представляла собой винный погреб с заплесневелыми стенами без окон и каменным полом, где трещины были засыпаны соломой. «Да я здесь бы даже мула не поставила», – подумала я, с комком в горле глядя на ветхие тюфяки, одеяла и кучу углей посередине, где женщинам приходилось жечь щепки, чтобы согреться.

      Я подала знак Беатрис: та вознаградила девушку за доброе дело кошельком и отослала прочь. Четыре женщины жались друг к другу, закутанные в грязную одежду. Лица их осунулись, они выглядели больными. Прежде чем отправиться в путешествие с Филиппом, я распорядилась выделить средства на их содержание, полагая, что этим обеспечу им благополучие. Как такое могло случиться? Как долго они тут пробыли?

      Подойдя к тюфяку, на котором лежала донья Ана, я опустилась на колени.

      – Донья Ана, – прошептала я, – Донья Ана, это я, ваша Хуана. Я здесь.

      Глаза дуэньи открылись, явив лихорадочный блеск.

      – Mia niña… – прохрипела она. – Дитя мое, позови священника. Я умираю.

      – Нет, нет. Вы не умрете. – Я сбросила шаль и накинула на нее. – Это всего лишь трехдневная лихорадка, как у вас часто бывало в Кастилии. Как только мы приезжали в Гранаду, вы сразу же поправлялись.

      – Здесь мне нет облегчения, – прошептала она.

      Я в гневе посмотрела на донью Франсиску де Айялу, стоявшую передо мной, словно призрак.

      – Как это случилось? Почему мне никто не сообщил?

      – Мы пытались, ваше высочество. – Она встретилась со мной взглядом. – Нам запретили вам писать.

      – Запретили? – Голос мой сорвался. – Кто? Говорите немедленно!

      – Мессир Безансон. Его секретарь заявил, что поместить нас сюда приказали вы и что если мы будем жаловаться, то можем отправляться в Испанию. – Она горько усмехнулась. – Похоже, он рассчитывал, что мы пойдем туда пешком.

      – Не может быть! – Я бросила взгляд на Беатрис. – Я заплатила за ваше содержание из собственного кошелька. Мне говорили, что о вас позаботятся.

      Донья Франсиска достала из кармана потрепанного платья пачку связанных