Последняя королева. К. У. Гортнер

Беатрис де Талавера подошла ко мне.

      Мне она понравилась сразу же, как только ее назначили на службу, и была единственной из моей новой прислуги, к кому я испытывала хоть какую-то привязанность. Беатрис была моложе меня на год, и ее характер вполне соответствовал ее живой внешности, темным глазам под изогнутыми ресницами, стройной и изящной фигуре. Будучи племянницей маркизы де Мойя, главной дамы и близкой подруги моей матери, Беатрис обладала необходимым для королевской фрейлины происхождением и опытом, а также здравым умом, которого многим из них недоставало.

      Ловко действуя пальцами, она ослабила завязки моего корсета.

      – Так лучше, mi princesa?

      Я наклонилась ближе к ней:

      – Вряд ли это вообще волнует того толстого фламандца, которого прислал мой будущий муж. Похоже, его заинтересовала бы лишь бочка пива.

      Беатрис хихикнула, поворачивая меня к зеркалу:

      – И все же могу поклясться, что старый толстяк-фламандец никогда не видел столь прекрасной невесты.

      После долгих часов, пока меня наряжали, я еще не успела на себя взглянуть и теперь восхищенно уставилась на свою стройную фигуру в изысканном платье: расшитый жемчугом корсаж, рукава с фестонами, юбка из серебристого дамаста. Шею мою украшал большой рубин, который мне подарила мать, – из немногих, оставшихся не проданными или заложенными ради войны. С чепца опускалась серебристая вуаль, скрывая мое бледное как смерть лицо. Окрашенные золой и хной в греховно-рыжий цвет волосы падали на плечи, подчеркивая мою девственность.

      – Святые угодники, – прошептала я. – Я едва себя узнаю.

      – Фламандец тоже вас не узнает. Он решит, будто сама Дева Мария спустилась с небес.

      – Ну, если он примет меня за Деву Марию, может, хоть не ошибется так же, как наш посланник во Фландрии во время обручения моего брата.

      Мы рассмеялись, вспоминая, как испанский посол в Брюсселе, символически возлагая обнаженную ногу на эрцгерцогиню Маргариту, расстегнул на панталонах не ту пуговицу и непристойно оголился перед всем фламандским двором. Смех помог мне снять нервное напряжение, и когда почти тут же торопливо вошла донья Ана, похожая в новом бархатном платье на куропатку, я одарила ее улыбкой.

      – Его превосходительство уже идет по коридору. Поторопитесь, дамы. Беатрис, прикрой лицо инфанты вуалью и ступай к остальным.

      Беатрис присела в реверансе, но не удержалась от смешка, заметив, как я ей подмигнула.

* * *

      Церемония казалась бесконечной. Пока архиепископ Сиснерос нараспев служил торжественную мессу, мне казалось, что еще немного – и я растаю перед алтарем, словно пирожное на солнце, скованная своим нарядом. Чудо еще, что мой позвоночник не сломался под весом тяжелого головного убора. По пути сюда адмирал сказал, что я прекрасно выгляжу, и я порозовела от гордости под его мягким взглядом. Сам он мог похвалиться волевой осанкой, высоким ростом и стройной фигурой, от чего вздыхали немало придворных дам. Но сейчас я не чувствовала ничего, кроме всепоглощающей усталости. Мне хотелось только одного: сбросить одежду