Последняя королева. К. У. Гортнер

залил румянец. Казалось, будто в зале нет больше никого, будто они – единственные влюбленные во всем мире. Рука об руку они прошли к возвышению. Отец улыбался, глядя на кланяющихся кастильцев.

      Я едва не растаяла за ширмой. Если бы я только могла выйти замуж за такого мужчину, как мой…

      – А где же, скажите на милость, Хуана? – эхом отдался в зале голос матери.

      Быстро разгладив помятые юбки, я спустилась в зал.

      Увидев меня, отец широко улыбнулся. Он сбрил бороду, и лицо его покрывал бронзовый загар, придавая ему облик искателя приключений. Не осмеливаясь взглянуть на мать, я подошла к подножию возвышения и присела в реверансе:

      – Я так рада вас видеть, Su Majestad.

      – Ваше величество?! – воскликнул он. – Что это значит, madrecita? От тебя мне не нужны никакие церемонии.

      – Фернандо, – упрекнула его мать, – перестань ее так называть. Она вовсе не твоя мамочка. – С этими словами она дала знак вельможам отойти, оставив меня на коленях. – Можешь встать. Не стану портить радость от возвращения твоего отца расспросами, где ты была.

      – Вероятно, пыталась подкупить конюха, – усмехнулся отец, – чтобы взять жеребца, сбежать обратно в Гранаду и спрятаться там, будто разбойница. Что угодно, лишь бы не выходить замуж за Габсбурга, да?

      Я не удержалась от улыбки.

      – Она просто невозможна, – заявила мать. – Слишком горяча и своевольна. А ты, муж мой, поощряешь ее, хотя сам должен быть примером.

      – Ты в ее возрасте была такой же, – рассмеялся отец. – Тебе ли ее винить? Она испанка до мозга костей, и ей не хочется никуда уезжать с иностранцем, точно так же, как не хотелось и тебе.

      Я едва не рассмеялась вместе с ним. Папа мне поможет. Он положит конец этой гнусной помолвке.

      Отец протянул руку:

      – Пойдем прогуляемся наедине.

      Он подмигнул матери. Хмурое выражение исчезло с ее лица, и она подозвала моих сестер:

      – Подождем вас в галерее.

      Мы с отцом вышли во двор.

* * *

      Белое раскаленное солонце обжигало булыжники двора. Поежившись, я пошарила в кармане в поисках ленты, чтобы завязать волосы. Отец протянул руку и свернул копну волос в узел у меня на затылке.

      – Я часто делал так со своей матерью, – пробормотал он. – У нее были волосы как у тебя, густые, словно грива кобылицы. Единственная ее гордость – после любви ко мне, конечно.

      Я бросилась в его объятия:

      – Я так по тебе скучала…

      – Я тоже по тебе скучал, madrecita.

      Почувствовав, как его мозолистые пальцы поглаживают мою шею, я сглотнула унизительные слезы, постоянно в последнее время подступавшие к глазам, и отстранилась:

      – Не видела в зале Хуана. Он не приехал с тобой?

      – Я оставил его отдыхать в Сеговии, хотя ты наверняка будешь рада узнать, что в Арагоне он произвел немалое впечатление. Он настолько потряс мои кортесы своей эрудицией, что они лишились дара речи, а это с ними бывает