Когда мы танцевали на Пирсе. Сэнди Тейлор

папочка! Я не заболела, не думай.

      – Точно?

      Я пару раз подпрыгнула – пусть папа сам посмотрит, что со мной полный порядок.

      – Видишь, папа, я здорова.

      – Что ж, если ты уверена… Хотя мама тебя во двор не выпустила бы.

      – Но ты-то выпустишь, папочка?

      – Вот хитрюга! Вокруг пальца меня обвела!

      Я вернулась к рагу. Зачерпывала его ложкой – такое густое, сытное. Нередко попадались мясные нитки (они застревала между зубов), и было сколько угодно морковки, порезанной большими кусками, а поверху плавало белое выжаренное сало – словом, объедение сплошное. Я отломила изрядно хлеба – и в подливку его. Хлеб намок, стал коричневым и совсем мягким.

      – Какой у нас хороший дом, правда, папа? Он тебе нравится?

      – Нравится, Морин. Нынче вечером вы с Брендой сможете помыться в ванне – в настоящей ванне, в отдельной комнате. Это вам не корыто, девочки. Вот чем хорош наш новый дом.

      – Точно, папа. Все дело в ванне.

      – Ладно, доедайте и бегом исследовать окрестности!

      Мы с Брендой до блеска вымакали хлебом подливку в миске и побежали во двор. Я снова залезла на дерево, да только мальчика не увидела. Наверно, он ушел играть на улицу. Разочарованная, я спрыгнула.

      – Пойдем, Бренда. Мы еще улицу не исследовали.

      Глава вторая

      В нашем новом районе все дома были как близнецы: если бы не цвет дверей, вообще не отличишь. Да и тут разнообразие небольшое – дверь либо зеленая, либо синяя. Нам достался дом с синей дверью. А переехали мы только накануне. Дядя Фред сгрузил наши пожитки, в том числе мебель, прямо в тачку, сверху папа усадил меня и Бренду. И нас затрясло в прямом и переносном смысле: дорога от Карлтон-Хилл до Качельного тупика была вымощена булыжником, тачка подпрыгивала, наши пальцы сжимали тачкины бортики, зубы клацали – удивительно, как они вообще сохранились. Знай я заранее про золотоволосого мальчика Джека, я бы пешком пошла – так приличнее, чем въехать в новый район на перевернутом комоде.

      Перед последним поворотом в животе у меня как-то странно заныло. Наверно, это было предчувствие.

      – Смотри, Бренда, это Качельный тупик. Здесь мы теперь будем жить.

      – Сегодня особенный день, правда, Морин?

      Я обняла сестренку за плечики, улыбнулась:

      – Еще какой особенный.

      На мостовой играли дети. Один мальчик показал нам язык.

      – Прелестно, – фыркнула я.

      – Прелестно, – повторила Бренда.

      Тачка остановилась возле пятнадцатого номера. Уф, приехали. Папа помог нам слезть. Мы так и вытаращились на новый дом.

      – До чего красивый, – выдохнула Бренда. – А мы и правда будем тут жить?

      – Конечно. Этот дом – наш, и мы поселимся здесь навсегда, – заверила я.

      – Ну-ка, девочки, бегите посмотрите, как там внутри, – сказал папа и начал выгружать мебель.

      – Сначала мне надо наш новый дом в сердце угнездить, – произнесла Бренда с самым серьезным видом.

      Такова наша Бренда: иногда скажет что-нибудь – хоть стой, хоть падай. У кого еще есть такая сестренка? То-то же.

      Я выждала минутку:

      – Ну