Вниз по великой реке. Диана Уинн Джонс

что именно там, в устье, они и творили свои заклинания.

      Хэрн нарочито оскорбительно хмыкнул.

      Но тут подал голос Утенок.

      – Я понял, – сказал он. – Звитт хочет убить нас. Верно?

      – Утенок! – возмущенно одернула его Робин. – Что ты такое несешь? Как будто… – Она перевела взгляд на дядю Кестрела. – Ведь это же неправда!

      Тень на стене дрогнула. Мне показалось, будто она смеется. Я посмотрела на дядю Кестрела. Он был совершенно серьезен – это просто сказывалась его новоприобретенная старческая дрожь.

      – Правда, моя Робин, – вымолвил он. – Звитт заявился ко мне домой и принялся пилить за то, что я не убил Гулла, пока у меня была такая возможность. Похоже, что Гулл передал заклинания варваров вам.

      На мгновение воцарилась тишина – лишь слышался рокот Реки, и рокот этот был подобен грому. Потом Робин прошептала:

      – Спасибо, дядя Кестрел.

      – А как они хотят нас убить? – спросил Хэрн. – И когда?

      – Вот они как раз сейчас и собрались, чтобы это решить, – пояснил дядя Кестрел. – Я слыхал, будто некоторые предлагают бросить вас в Реку. Но Звитт говорит, лучше уж холодное железо. Так думают многие, кому не доводилось собственными глазами видеть, как его пускают в ход.

      Он встал, чтобы уйти, и, к моему облегчению, тень поднялась вместе с ним. Она сделалась такой большой, что уже перестала умещаться на стене.

      – Ну, я, пожалуй, пойду, раз вы все поняли. Если Зара узнает, что я здесь был, – сожрет меня.

      – А где сейчас тетя Зара? – спросила я.

      – Так на этом собрании, – вздохнул дядя Кестрел. Он, наверное, заметил мой взгляд, потому что объяснил, хромая к двери: – Зара тоже в сложном положении. Ты пойми – она боится, что ее причислят к вам и тоже захотят убить. Вот ей и пришлось пойти. А я – дело другое, вы ж понимаете.

      На самом деле я вовсе не понимала, в чем тут разница и почему для дяди Кестрела это было безопаснее. Даже Робин и та не понимала.

      Я открыла дверь, чтобы выпустить дядю Кестрела, и в дверной проем ворвался грохот, идущий со стороны Реки. Он был настолько громким, что мне пришлось зажать уши. Я не слыхала такого шума даже во время бури. Но ветер дул несильный, и дождь еле-еле накрапывал. Шумела Река. В полосе света, падающего из двери, стало видно, что черная вода поднялась уже до середины склона.

      Дядя Кестрел прокричал мне что-то – правда, я ничегошеньки не расслышала – и заковылял прочь. Я захлопнула дверь, а потом мы с Хэрном забаррикадировали окна и двери. Нам даже не потребовалось ничего обсуждать. Мы просто носились как угорелые и заклинивали дверные ручки самыми тяжелыми стульями, а лавки и полки пристраивали поперек ставен. Дверь дровяного сарая подперли лодкой. Мы здорово шумели, пока закрывали окно над кроватью Гулла, но он не проснулся.

      Все это время Утенок простоял, склонив голову, перед нишей с Бессмертными, а Робин так и сидела за столом с остатками ужина.

      – Не могу в это поверить! – сказала она. А когда мы пробегали мимо нее в следующий раз, добавила: – В конце концов, мы знаем это только со слов