Вниз по великой реке. Диана Уинн Джонс

во время завтрака – поднесла ломоть хлеба прямо к лицу Гулла. Он моргнул и отвел голову. Брат ничего мне не сказал и даже не спросил, что это я такое делаю, – в отличие от Хэрна и Утенка, – но он явно видел этот хлеб. Я вложила хлеб ему в ладонь, и Гулл его съел. Взгляд у него при этом остался прежний.

      – Я уже проверял ночью, – шепотом сообщил мне Утенок. – Он все нормально видит. Тут что-то другое.

      Мы сидели вокруг стола, поставив ноги на перекладины стульев, потому что вода лила уже из-под всех дверей – даже из-под передней. Пол превратился в одну сплошную лужу. Тот угол, где стояли мой ткацкий станок и прялка, был выше, и там еще оставалось сухо. И в чулане для мытья посуды тоже, не считая углубления в середине. Мы посмеялись над этим, но я жалела, что нельзя забрать станок с собой. Но мы и без того чересчур нагрузили лодку, так что об этом не стоило даже и заикаться.

      В тот самый момент, когда я вложила Гуллу в руку последний кусок хлеба, из очага с шипением вырвалась струя пара.

      – Силы небесные! – воскликнула Робин.

      Она кинулась к очагу и по дороге забрызгала нас всех. Вода сочилась через камни очага и неторопливо текла на угли. Робин нырнула в это облако пара, схватила совок и сгребла в груду не успевшие угаснуть угли и дрова. Потом она повернулась к нам, кашляя и одной рукой отгоняя дым. В другой она сжимала совок с углями.

      – Горшок для углей, живо! Да помогите же мне кто-нибудь!

      Сколько я себя помню, огонь в этом очаге никогда не угасал. И мне просто в голову не пришло подумать, как же мы его разведем заново, если он погаснет. От пронзительного вопля Робин даже Гулл дернулся. Хэрн выплеснул воду из большого горшка для углей, который мы обычно брали с собой, когда куда-то плыли, а я сбегала за маленьким, что носили в поле. Утенок схватил со стола кружку и тоже попытался зачерпнуть углей. Он успел набрать всего полчашки, а потом вода полностью залила очаг, и он превратился в черную лужу, над которой поднимался пар.

      – Думаю, этого нам хватит, – с надеждой сказала Робин, закрывая горшки.

      В общем, все подталкивало нас к уходу, – так я подумала, когда побрела вместе с Хэрном в дровяной сарай отнести горшки в лодку. Под напором воды дверь сарая снова распахнулась. Уже начало светлеть, но снаружи ничего не было видно, кроме желтовато-коричневых вод Реки. Она текла мимо так мощно и вместе с тем тихо, что казалось, будто Река крадется. Другого берега не было. Коричневая вода струилась меж деревьев так же уверенно, как через наш дровяной сарай. И все было таким тихим и спокойным, что до меня сперва даже не дошло, насколько быстро течет Река. А потом мимо дверного проема промелькнула ветка. Появилась и в тот же миг исчезла. Наверное, в эту минуту я почти готова была поверить, что Река и вправду бог.

      – Интересно, а дом уже со всех сторон окружило водой? – спросил Хэрн.

      Мы поставили горшки в лодку и отправились к задней двери посмотреть.

      И это было очень глупо. Нас как-то угораздило забыть про предупреждение дяди Кестрела. Мы подошли