Избранные произведения. Том 3. Абдурахман Абсалямов

уходили. В километре отсюда есть лесной посёлок. Они там.

      Командир отряда вскинул брови:

      – А вы правду говорите?

      – Я не обманываю. Я работала в райкоме комсомола, эвакуироваться не успела.

      – Вы сумеете провести нас в посёлок?

      – Конечно!

      В это время на окраине деревни завязалась перестрелка. Про девушку забыли.

      Урманов схватил ручной пулемёт и побежал туда, где перестрелка усиливалась. Пристроившись за грудой камней и брёвен, он открыл огонь по финнам.

      – За командира, за товарищей! – кричал Урманов.

      На мгновение он выпустил пулемёт, провёл рукой по лицу. Тёплая кровь расплывалась по щеке. Он понял, что ранен в голову. Вид собственной крови вызвал у него взрыв бешеного гнева. Он сам не предполагал в себе столько ярости. Стиснув горячий пулемёт, он стрелял с ходу. Финны бежали, трусливо пригибаясь, как бежал от него недавно предатель. Это мелькнувшее в его сознании сходство ещё больше разожгло Галима. Он бил из пулемёта до тех пор, пока не опустел диск. Галим залёг, сменил диск и снова нацелился в финнов, изредка на мгновение прекращая стрельбу, чтобы вытереть стекавшую на правый глаз и мешавшую ему видеть противника кровь.

      – Товарищ, дайте я вам перевяжу рану, – сказала незаметно подползшая к нему та же девушка в новеньком светлом платье.

      Не оборачиваясь к ней, Урманов крикнул с нетерпеливой досадой:

      – Уйди отсюда!

      – Не шумите, – ответила девушка голосом, не допускающим возражений, и стала перевязывать Галима.

      Но Галим одной рукой упрямо отстранил её:

      – Не надо… не сейчас…

      – А ты стреляй, не обращай на меня внимания, я же не мешаю тебе.

      Спокойствие девушки передалось Урманову. Он, не отрываясь от пулемёта, сказал:

      – Только осторожнее, не вздумай поднять голову.

      – Ничего, ты свою береги, – ответила девушка, закончив перевязку, и устроилась под защитой брёвен.

      Пользуясь ослаблением натиска финнов, Галим украдкой посмотрел на неё.

      – Молодец, Маруся!

      – Я не Маруся, я Лида, – сказала она.

      – А меня Галимом зовут.

      Девушка едва заметно кивнула головой, словно говоря: «Будем знакомы».

      После боя Галим полушутливо сказал Лиде:

      – Наверно, неловко воевать в шёлковом платье и в таких лодочках. Может, наденешь мои ботинки?

      Лида покачала головой:

      – Нет, у нас, у карелов, есть такой обычай: человек перед смертью надевает всё лучшее.

      Лида произнесла это шутливо и в то же время грустно, и Галим ничего толком не понял.

      – Почему ты говоришь – перед смертью?

      – Да, перед смертью, – повторила Лида.

      Во время этого разговора к ним подошёл Верещагин, которого очень беспокоило ранение Галима. Урманов передал ему Лидины слова.

      Убедившись, что Галим ранен легко, Верещагин поддержал товарища:

      – Пустое… Назло врагу нам жить надо!..

      Покраснев, Лида рассматривала его с наивным любопытством. Она видела,