Избранные произведения. Том 3. Абдурахман Абсалямов

уже в составе отряда пограничников. Они неутомимо шли через лесные дебри по еле заметным тропам, проложенным зверьём, то и дело попадая в стычки с мелкими подразделениями врага.

      По лесу уже протянулись длинные тени. Сегодня Галима Урманова назначили в тыловой дозор. В паре с ним был долговязый, остроносый, обросший боец, увешанный кружками, чайником с красными разводами, разными коробочками.

      – Ты откуда? – спросил Урманов, когда они оказались в тихом ветвистом ельнике.

      – Мы – самарские, – уклончиво ответил напарник, махнув худой грязной рукой, и перевёл разговор на другое. – И мать родная, наверно, не чует, как мы тут таскаемся. – Оглянувшись по сторонам, он вытащил из кармана шинели зеленоватую бумажку. – Читал?

      – Нет, – ответил Галим.

      Обладатель чайника подтянул локтями спадающие брюки, снова огляделся и протянул бумажку Урманову:

      – На, читай! Это по-нашему написано, по-мусульмански. Я давно учёл, что ты не русский. Ты, наверно, грамотный по-мусульмански? Или, может, мне самому прочитать тебе?

      Галим не удивился напечатанной арабским шрифтом листовке. Ему было известно, что фашисты рассчитывают на то, что после первых же ударов германской армии им удастся посеять раздор между советскими народами. В лесу всё чаще попадались вражеские листовки, сброшенные с самолётов. Никто их, правда, не читал. Бойцы брезгливо, как ядовитого паразита, затаптывали их тут же в болото. Но, оказывается, в семье не без урода.

      – Читай, читай! – торопил Урманова обладатель чайника. – А потом поговорим.

      Галим гневно взглянул на него и, разорвав листовку на мелкие клочки, развеял её по ветру.

      – Эх, зелен-молод ты ещё, матрос. А там правильно написано – дела-то наши швах. Пока цела голова, не лучше ли нам махнуть?.. – и обладатель чайника кивнул головой назад, в сторону противника. – А?.. Покорную шею сабля не рубит. Они мусульман не трогают, только русских…

      Галима словно опалило жаром.

      – Да ты куда это клонишь, гнус?

      – Тсс… не ори, дурень! – замахал на него руками обладатель чайника и даже попытался закрыть Галиму рот.

      Урманов изо всех сил ударил его по руке.

      – Тсс, якташ[17], тсс! – сразу залебезил тот. – Я ведь пошутил… чтобы испытать тебя. Не сходи с ума… Сам знаешь, в отряде ты человек новый. Ну вот, политрук и говорит, нужно, мол, узнать, кто чем дышит…

      – То-то… кто чем дышит… – всё не мог успокоиться Галим. – Смотри не вздумай в следующий раз такие шутки шутить… получишь пулю в лоб! – отрезал он, прижимая автомат к груди.

      Обладатель чайника растянул в неискренней улыбке тонкие, склеившиеся губы.

      – Ну и напугал, матрос. Зря ты горячишься.

      Галим, замкнувшись, грозно молчал. Лес шумел, словно волны перекатывались…

      Если бы Урманов знал, кто сейчас стоит перед ним, он насторожился бы ещё больше. Этот кулацкий сынок убил комсомольца, он трижды бежал из заключения, меняя не только места жительства, но и документы. Под чужим

17

Земляк.