Все учесть невозможно. Марина Серова

подбородок рукой. Мрачно осматривая большой палец ноги, пыталась сосредоточиться на проблеме, используя технику китайских монахов, и отчаянно ругала себя за то, что не захватила с собой свои магические кости.

      – Вот, – мрачно сказала я своей второй «половине», – между прочим, ты просто обязана просчитывать наперед все возможные неприятности…

      – Ну, откуда же я могла знать-то? – простонала Вторая Таня.

      – Конечно, – рассмеялась я злобно, – ты вообще никогда ничего не знаешь. Тебе, простите, кирпич на голову падает, а ты узнаешь об этом в последнюю очередь. Раззява ты, а не детектив!

      – А где ты была сама? – возмутилось мое второе «эго». – Если ты такая умная, то могла бы захватить не только кости, но и револьвер…

      «Если я начну ссориться сама с собой, это ни к чему хорошему не приведет», – решила я и миролюбиво сказала:

      – Не обижайся. Обе мы идиотки, каких еще поискать. Кстати, с револьвером нам бы точно не поздоровилось.

      – И все равно его бы отобрали…

      В какой-то момент задушевной беседы с самой собой я поймала на себе пристальный взгляд округлившихся глаз Ирины. Надо же, оказывается, я так увлеклась беседой, что не заметила ее возвращения… Подавив смех, я сокрушенно вздохнула:

      – Знаете, это у меня наследственное. Нервы. Весной никак не могу справиться с приступами. Обострение… Вы, кстати, когда-нибудь разговаривали с Ортега-и-Гассетом?

      – С кем? – переспросила Ирина.

      – С Ортега-и-Гассетом, – терпеливо повторила я.

      – А кто это такие? – облизнув пересохшие губы, спросила Ирина.

      Боже мой! Я закатила глаза. Какая непросвещенность!

      – Мои товарищи по контрреволюционной деятельности, – прошептала я страшным голосом. – Ортега – шпион Антанты. А Гассет еще хуже.

      Ирина поняла, что над ней издеваются, и опять замолчала. Лицо ее выражало при этом надежду, что она еще будет присутствовать на моей казни.

      – Господин Халивин вас ждет, – пробурчала моя «помощница», исполненная праведного негодования и мучительного бессилия перед лицом моей беспредельной наглости.

      – Не могу больше заставлять его мучиться, – отозвалась я, поднимаясь. – Мужчины всегда так переживают из-за собственного одиночества и отсутствия красивых женщин.

      Я заложила руки за спину и пошла впереди «леди Швондер», насвистывая «Вихри враждебные».

      – Не свистите! – прошипела она.

      – Простите, я не знала, что вы верите в приметы, – сокрушенно произнесла я. – Тогда я буду петь. От пения ведь деньги не исчезают?

      – Цирк! – фыркнула она.

      Я не сдержала довольной улыбки. Мне удалось перебросить свою злость на противника. А это значило наполовину ослабить его.

* * *

      Халивин сидел, явно нервничая. Его толстые пальцы барабанили по столу.

      – Танечка! – расплылся он в радостной улыбке. – Надеюсь, вы хорошо провели ночь?

      – Да, прекрасно. Всю ночь мне снились вурдалаки, упыри, тени