На краю одиночества. Карина Демина

Господи, ты вообще понимаешь, что так нельзя?! – этот злой окрик заставил вздрогнуть. – Это же…

      Прохладные пальцы коснулись обожженной кожи.

      – Пройдет.

      – Больно?

      – Уже почти нет.

      – Это…

      – Печати. Они не позволяют тьме сожрать меня. В теории…

      Ее пальцы скользили.

      – Все в крови. Я вытру. Будет, наверное, жечься, но потерпишь?

      – Потерплю.

      Анна ушла, чтобы вернуться с кастрюлькой воды. И вновь ушла. И вновь вернулась. На столе появились склянки и флаконы темного стекла. Коробки и баночки. Она открывала их одну за другой, нюхала, некоторые отставляла прочь, другие подвигала ближе.

      Зачерпывала содержимое. Смешивала. Пара капель в воду. Горький аромат спиртовой вытяжки и трав. И еще пара…

      – Кровь остановит, заодно если есть какая зараза…

      – Тьма ее сожрет. – Глеб закрыл глаза. – Я не слышал, чтобы хоть кто-то из некромантов умер от заражения крови.

      – С таким отношением это лишь вопрос времени.

      Ее раздражение, ее беспокойство были приятны. И тьма согласилась с Глебом. Тьме тоже нравилось, когда ее касались вот так, с нежностью.

      – Вы хотя бы скажите, что это было действительно необходимо…

      – Ты.

      – Ты хотя бы скажи, что это было действительно необходимо, – повторила Анна.

      И Глеб сказал:

      – Это было действительно необходимо.

      Заветный камень с отпечатком чужой силы лежал в кармане. Осталось лишь найти, с чем этот отпечаток сравнить.

      – Хорошо. Будет немного больно.

      – Ничего.

      – И запах не самый приятный.

      – Тоже не страшно.

      Мазь была прохладной, впрочем, спустя пару мгновений прохлада сменялась жжением, не сильным, но довольно раздражающим.

      – Анна, все же тебе стоит уехать.

      – Не думаю, что это хорошая идея.

      – Рядом с нами опасно. Люди очень недовольны. Настолько, что может вспыхнуть бунт. И наша защита хороша, но я не уверен, что она выдержит. И что мы устоим. А толпа в ярости… люди не будут думать, кто виноват, а кто просто оказался рядом…

      Она была осторожна, и жжение стихало, а вместе с ним и боль. Кожа вот немела, но это даже хорошо.

      – Понимаю, но…

      – Анна, я был в Вильчеве. Это даже не город, местечко, из таких, знаешь ли, мирных местечек, где все и всё знают обо всех. Где по утрам соседи здороваются, а по вечерам сплетничают друг о друге.

      Поверх мази легла мягкая ткань.

      – Попробуй не болтать хотя бы пару минут, – это было сказано с легким упреком, но без тени недовольства. – И руки подними. Знаешь, у меня есть свидетельство. Я даже могу сестрой милосердия работать. Нас учили оказывать первую помощь, но, видит Бог, что-то впервые пригодилось.

      Она ловко обернула полосы тонкой ткани, которые затянула сбоку.

      – Вот так. До утра продержится, а там… все же покажись целителю.

      – Всенепременно. И мне, наверное,