Русский город Севастополь. Сергей Анатольевич Шаповалов

осел на Кавказе.

      – А вы? Могу я спросить ваше имя, эфенди?

      – Зови меня Мусса. Уже – дед Мусса, так называют меня внуки. Прости, что дерзко говорю с тобой, но я из знатного рода. Я не эфенди, я – паша или бей, как тебе удобней меня величать.

      – Простите.

      – Да, ничего. Род тебе мой ничего не скажет. Мои предки были воинами и служили ещё при Гиреях. Однако с тех благословенных времён прошло очень много, много лет. Ну, пойдём, эфенди (могу я тебя так называть?), покажу дворец. Хотя, по взгляду твоему понял, что тебе он показался убогим жилищем. Верно? Ты удивился, когда вошёл: неужели в этом месте жили могущественные, грозные ханы? А, ведь, здесь когда-то золото валялось под ногами, словно опавшие листья. Ты сам откуда родом? Хоть взгляд у тебя гордый, как у орла, но на горца Кавказа не похож.

      – Я из Петербурга.

      – Ах, оно и понятно, – кивнул Мусса, как будто догадывался. – Великий город. Константинополь северного царя. Наш Бахчисарай по сравнению с Петербургом – жалкий аул. Я служил как-то в Крымском эскадроне при царском дворе. Как же, помню: каменные дворцы, огромные залы, все в золоте и хрустале…. Однако, холод и сырость не для меня. Часто болел и решил вернуться на родину.

      – А что можно посмотреть во дворце ханов Гиреев? – поинтересовался Павел.

      – Многого тебе не покажу. Был бы ты правоверный, я бы открыл твоему взору все тайны этого дворца. Но тебе он напоминает конюшню.

      – Я такого не говорил, – возмутился Павел.

      Мусса в ответ только хитро взглянул на гостя с искоркой презрения и процитировал:

      Безлюден пышный дом, где грозный жил Гирей.

      Трон славы, храм любви – дворы, ступени, входы,

      Что подметали лбом паши в былые годы, —

      Теперь гнездилище лишь саранчи да змей.

      – Красивые стихи, – удивился Павел.

      – Поляк один как-то гостил у нас в Бахчисарае. Он очень восхищался дворцом. Видишь те отвесные скалы? – указал Мусса на гору за дворцом. – Чуфут-Кале. Хан Хаджи-Гирей построил под этой скалой первый деревянный Сарай-Ашлама. Вон, прямо под тем острым выступом. Потом Сахиб-Гирей решил здесь разбить райский сад, заодно возвести роскошный дом для отдыха. Уж больше трёхсот лет прошло.

      – Неужели этому дворцу триста лет? – не поверил Павел.

      – Да. Но ты не думай, что его вот так, сразу и построили. Горел он не раз. Переделывали его ханы под свой вкус. Теперь Хан-Сарай такой, какой есть.

      – А почему дворец наполовину деревянный? Прочему не из камня?

      – Ах, ты вспомнил Петербург, – снисходительно усмехнулся Мусса. – У нас не строят дворцы из камня. Камня кругом полно. Из камня и глины бедняки лепят свои сакли. А дерево – материал для строительства ценный. Потом, дерево – оно живое, даже когда срубленное, а камень – всегда мёртвый. Из камня хорошо надгробия делать или склепы. Кому уютно жить в склепе? Ах, да, прости, у вас всё из камня строят.

      – Кто же возводил этот дворец? Восточные мастера? – спросил Павел, пытаясь вспомнить подобный стиль в архитектуре.

      – Кто только не трудился над ним: армяне, турки, греки, даже итальянцы.