Целитель – 6. Валерий Петрович Большаков

строгости держит, – шепнула мне на ухо Рита. – Пошли, не будем смущать Тимошу.

      Она за руку провела меня в комнату, оклеенную дешевыми обоями в цветочек. С приемом гостей девчонки не заморачивались – развернули письменный стол, выставив его между кроватями и застелив новенькой клеенкой, еще хранившей линии сгибов. Оба стула, помеченные белыми инвентарными номерами, заняли Динавицер с Зенковым, а остальным, по замыслу, предлагались «коечные» места.

      – Гарин! – заорал Изя по старой памяти. – Ты опять без гиперболоида?

      – Лучевой шнур распустился, – нацепил я ухмылку типа «гы». – Жека, а ты-то здесь каким боком?

      – Правым, мон шер ами! – расплылся Женька. Вскочив, он протянул мне руку через стол. – Ну, и левым… Я в июле еще один экзамен сдал – в техучилище. Экстерном! Ромуальдыч помог.

      – Ромуальдыч – человек!

      – Так, еще бы… Помнишь же, какая у нас «практика» была? Одних движков штук десять перебрали! Ну, и выдали мне «корочки»… Автослесарь 3-го разряда! А пока вы на колхозных полях резвились, я на «ЗиЛе» вкалывал.

      – Лимита! – захрюкал Изя, давясь от смеха. – Понаехали тут…

      – Ой, Изя! – тут же вмешалась Альбина, в порыве педагогического негодования. – Как скажешь чего-нибудь… Тарелки лучше подай. Вон, на подоконнике!

      Рита крепче обняла мою руку и прижалась тесней.

      – Совсем, как в школьные годы, – памятливо улыбнулась она. – И в том же составе!

      – Не ностальгируй, – отзеркалил я ее улыбку. – Рано тебе еще.

      – Я соскучилась! – шепот втек, опаляя ухо. – Сильно!

      Темный нутряной жар всколыхнулся во мне, раскручиваясь и властно занимая мысли.

      – Хватит к Мишечке приставать! – Тимоша появилась у двери, разрумянившаяся и отмякшая.

      – Мишечка – мой! – мурлыкнула Сулима, подлащиваясь.

      – Чего это твой? И мой!

      – Ой, и мой тоже! – послышался Алин голос из прихожки.

      – Миша – наш, общий! – с чувством сформулировала Маша, внося бутылку «Мартеля» с фиолетовой кляксой штампа ресторана на красной этикетке. Держа сосуд обеими руками, она торжественно выставила его на стол. – Наш общий! Вот!

      – Отвали, моя черешня! – черные Ритины глаза заблестели умильной лукавинкой.

      – А помогать кто обещал? А? – грозно нахмурилась Тимофеева.

      – Ладно, ладно… – заворчала Рита, гибко вставая.

      Девушки живо накрыли на стол, не жалея гостинцев из дому. Одного сальца сколько – и охряного от перца шпика, и розоватых шматиков с мясными прослойками, да с рубленым чесночком… М-м… Парящие, только что отваренные сосиски Маша притащила с цокольного этажа – там стоял ларек. Надо полагать, для откорма голодающих студиозусов. Нарезанный «Орловский» она прихватила этажом выше, в столовой.

      – Всё, всё! Садимся! – зазвенела Тимоша. – Миша, с тебя тост! «Мартелю» – или наливочки?

      – «Мартелю»! – сграбастав выпивку, я встал. – Все читали «Лезвие бритвы»? Там, под конец, одна из героинь кидает клич в массы – давайте, мол, собираться в дружеские союзы взаимопомощи,