Возвращение Орла. Владимир Алексеевич Фадеев

так появилось село Рыбачье в устье Невы. С семнадцатого века из Дединово набирали кабацких целовальников – это люди, принимавшие присягу на кресте и Евангелии и обещавшие при вступлении в должность соблюдать государственный интерес, – торговцев рыбой, хлебом и солью. Наши недавние предки – инициативные и творческие. Было много крестьян, вышедших в купцы. Только в Петербурге жило более двухсот дединовцев, у которых был отдельный староста.

      Семён наклонился к стоящему ближе к нему пареньку:

      – Интересно?

      – Не-а.

      – А чего ж вы тут?

      – Это кто сочинение о родине на двойку написал, вроде субботней отработки.

      – Что ж вы так родину не любите?

      – Мы родину любим, мы сочинения о ней не любим.

      На кладбище

      Лишь рассветёт – приокской простоте

      Тритон заблудший попадётся в сети.

      След раковины в гробовой плите

      Уводит мысль куда-то дальше смерти.

      Б. Ахмадуллина

      Где смерть, там и правда.

      Ю.Мамлеев

      Дожидался Катю уже на улице.

      – Ну, как у вас там? – ещё бы, волновалась.

      – Ничего. Ожил.

      Посмотрела с недоверием: «Как? Не может быть!» Но спросила о другом.

      – Что не в поле?

      – Да отработают сегодня за меня… шесть лбов. Я… во вторую смену.

      – А у нас, видишь, в первую, абракадабра, покруче вашей капусты: лекцию о родном селе, о малой, как говорится, родине, заставляют слушать в наказание. Что-нибудь понимаешь? Не в награду, для тех, скажем, кто написал выше тройки, и уж не для всех – перед этим самым сочинением, а в наказание…

      – Да… Слушай, а цари правда сюда наведывались?

      – Ещё как наведывались.

      – И чего им тут? Ладно – Пётр, он поплавать не дурак был, но Грозный?

      – Была, значит, нужда и у Грозного… – и выжидательно посмотрела: будет спрашивать, что за нужда?

      Но Семён спросил не совсем так, как ожидала.

      – Тоже капусту сажать отправили?

      – Гречиху.

      – Вот те на! Десять лет уж ездим сюда, гречихи тут не видывал. Грозный царь Гречиха.

      – Долгая история, – немного разочарованно сказала Катя, – но что приезжал, и не один раз – это точно, у пустой легенды другой вкус. Да это и не легенда, расскажу как-нибудь. Вот, кстати, почитай, обещала.

      Это был четвёртый или даже пятый машинописный экземпляр, почти слепой, страниц, может быть, с полста, прошитый зелёными нитками, как курсовой проект, в обложке из сложенного пополам ватмана и к тому же со стёртым названием.

      – Так что тут? Историческое?

      – Скорее – да… – Собралась было что-то добавить, пояснить, но передумала, – почитай. С собой в Москву тебе дать не могу, так что прочти, пока вы тут.

      – Стоит?

      – Посмотри сам.

      – Здешний следопыт?

      – Совсем нет. Я ж говорила – Владимир Фёдорович из Тулы, писатель и ещё художник, столько знает