Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие. Роберт Хайнлайн

Теперь они больше не прятались. В такой ранний час паназиатов на улицах почти не было: они еще спокойно спали, хотя рабы уже спешили на работу. При виде Томаса и Хау американцы только с любопытством посматривали на них, но не останавливались и не пытались с ними заговорить. Все уже твердо усвоили первейший закон любого полицейского государства – никогда не совать нос не в свое дело.

      Заметив вдали направлявшегося к ним паназиата-полицейского, Джефф и Алекс сошли с тротуара, включили защитные экраны и стали ждать. Американцев поблизости не было видно, – стоило появиться полиции, как улица пустела. Джефф облизнул пересохшие губы и сказал:

      – Я буду говорить, Алекс.

      – Идет.

      – Вот он. Господи, Алекс, включи же нимб!

      – Сейчас.

      Хау залез пальцем под тюрбан за правым ухом, и тут же у него над головой вспыхнул радужный мерцающий нимб. Это было всего лишь свечение ионизированного воздуха, простой трюк для приборов с дополнительными спектрами излучения, куда менее загадочный, чем естественное полярное сияние, но выглядел нимб очень эффектно.

      – Так-то лучше, – вполголоса сказал Джефф. – А что у тебя с бородой?

      – То и дело отклеивается. Я вспотел.

      – Смотри, чтобы не отклеилась не вовремя! Сейчас он подойдет.

      Томас встал в позу благословения, Хау последовал его примеру.

      – Мир тебе, повелитель, – произнес Джефф нараспев.

      Полицейский остановился. Его познания в английском языке ограничивались лишь несколькими приказаниями: «Стой!», «Иди!», «Предъяви карточку!», а во всех остальных случаях он объяснялся с рабами при помощи дубинки. Однако одеяния на этих белых показались ему знакомыми – точно такие были изображены на объявлениях, только что расклеенных в казарме, где говорилось, что это еще одно дурачество, дозволенное рабам.

      Тем не менее раб есть раб и должен знать свое место. Он должен поклониться, а эти два раба не кланялись. Полицейский замахнулся дубинкой, чтобы ударить в живот того, кто стоял ближе. Однако дубинка, не достигнув цели, отскочила назад с такой силой, что у него заныла рука, как будто он с размаху стукнул по чему-то очень твердому.

      – Мир тебе! – повторил Джефф, следя за каждым движением паназиата.

      Парень был вооружен вихревым пистолетом; Джеффу он был не страшен, но в его планы не входило демонстрировать этому созданию, что оружие против него бессильно. Он жалел о том, что пришлось привести в действие защитный экран, и надеялся, что полицейский просто не поверит своим глазам и ощущениям.

      Тот стоял в полном недоумении. Он удивленно посмотрел на свою дубинку, замахнулся еще раз, но передумал и решил прибегнуть к своему скудному запасу английских слов.

      – Иди!

      Джефф снова воздел руку:

      – Мир тебе! Не подобает фарджону рипснипать каскопады на глазах великого бога Мота! Франшоп!

      И он указал другой рукой на Хау.

      Полицейский бросил на него непонимающий взгляд, отступил на несколько шагов, огляделся вокруг и засвистел