Петербургская драматургия. Ежегодник 2022. Анатолий Козлов

Ну, не сходи с ума! Хочешь после работы в мороженицу сходим? (Берет Томочку за руку.)

      ТОМОЧКА (отдергивает руку). И трогать меня за руку я вам не позволяла!

      ОЛЕГ. Ну вот! Ничего не понимаю!

      ТОМОЧКА. И не поймете никогда с вашими куриными мозгами! (Уходит.)

      ОЛЕГ (идет следом за ней). Куда же вы, Тамара! Не убегайте, пожалуйста!

      Затемнение.

      АВТОР. А потом они поженились, и на свет появился я. Отец окончательно похерил мечту стать художником, он продолжал рисовать, но только для себя. Это были карандашные портреты знакомых и акварельки по памяти. Свои рисунки он раздавал всем подряд, из его работ в доме почти ничего не осталось. Отец пошел учиться в Электротехнический институт на вечернее. Помню, как он сидит за письменным столом и что-то чертит, а его всячески отвлекаю: то пытаюсь залезть на плечи, то запихнуть в розетку циркуль, который только что вытащил из готовальни, то достают из железной коробки шурупы, познавая таким образом окружающий мир. Отец терпеливо это сносит, не ругается, не повышает голос. Вот как это было. (Надевает на палец шарик с нарисованной на нем рожицей, как это делал в своем знаменитом номере кукольник Образцов, и разыгрывает сценку, говоря разными голосами.)

      − Папа, а это что?

      − Это шуруп.

      − А это что?

      − Это тоже шуруп.

      − А это что?

      − И это тоже шуруп.

      − А это шуруп?

      − И это тоже шуруп!

      Отец часами готов был вести со мной эти высокосодержательные беседы.

      Среди вечерников были такие же, как и отец, фронтовики за тридцать лет и старше. Толик Иванов, с которым отец подружился на фронте, закончил вечернюю школу и тоже поступил вместе с отцом. Они учились в одной группе.

      1-го мая мы ходим с папой на демонстрацию. Вернее, идет он, а я гордо еду у него на плечах. В 1965 году День победы объявили выходным днем, к тому времени отец и его друзья уже закончили институт, но каждый год вместе отмечали этот святой для всех праздник. В тот год встретится решили в полдень в Александровском саду у памятника Пржевальскому. «У верблюда»,− пошутил кто-то. Если помните, в основании памятника лежит, натертый туристами до золотого блеска, бронзовый верблюд. Так вот Толик как всегда все перепутал.

      Возникают очертания памятника Пржевальскому в Александровском саду. Олег и Филипп поглядываю на часы..

      ФИЛИПП. Ну вот, все уже собрались, только твоего Толика нет.

      ОЛЕГ. Почему моего?

      ФИЛИПП. Потому что ты носишься с ним, как списанной торбой. Он что-нибудь отчебучит, а ты его защищаешь!

      ОЛЕГ. Надо дождаться.

      ФИЛИПП. Вообще-то, он адрес мой знает. Доберется как-нибудь.

      ОЛЕГ. Ну, еще хотя бы полчаса. Мы куда-то опаздывает?

      ФИЛИПП. Не люблю на месте топтаться. Небось, зашел в ближайшую рюмлочную принять на грудь для разогрева, да там и остался.

      ОЛЕГ. Зачем же ты так, Филипп?

      ФИЛИПП. Вполне на Толика похоже.

      ОЛЕГ. У него сердце последние годы барахлило, ты знаешь? Он в больнице лежал с прединфаркным состоянием.

      ФИЛИПП. Знаю. Ну тогда звони ему домой.

      ОЛЕГ. У тебя есть двушка?

      ФИЛИПП.