Сокровенное сказание монголов. Великая Яса. Чингисхан

и Жамуха пришли и сели вместе в Хорхонагской долине. И вспомнили они, как андами-побратимами стали, и уговорились впредь крепить дружество меж собою.

      А подружились они давно – тогда Тэмужину было одиннадцать лет. Подарил тогда Жамуха Тэмужину альчик, сделанный из лодыжки косули, а Тэмужин ему – литой альчик. И играли они вдвоем в кости на льду реки Онон и стали называть друг друга андами-побратимами.

      А на следующий год весной забавлялись они стрельбой из лука-алангира[107]. И подарил тогда Жамуха Тэмужину свистящую в полете стрелу, склеенную из рогов годовалого теленка с проделанными в них отверстиями, а Тэмужин отдарил его стрелой с наконечником, вырезанным из можжевельника. Вот и весь сказ о том, как Тэмужин и Жамуха дважды скрепили побратимство свое.

      И вспомнили они слова прародителей своих:

      «Коли люди сошлись,

      Коль они – побратимы,

      Друг о друге заботы

      Им необходимы.

      Коли служат друг другу

      Опорой надежной,

      То и дружбу их

      Люди зовут непреложной».

      И поклялись они снова в дружбе вечной, и жаловали побратимы дары друг другу. Тэмужин опоясал Жамуху златым поясом из доспехов Тогтога бэхи мэргэдского и даровал еще анде буланого жеребца ворога их Тогтога. А Жамуха опоясал Тэмужина златым поясом из доспехов Увас мэргэдского Дайр усуна и еще пожаловал анде любимого белого рысака ворога их Дайр усуна. И когда поклялись они вновь в дружестве своем,

      У подножья горы Хулгар хун

      В Хорхонаг жубурской долине

      Под раскидистым деревом праздник

      Устроили побратимы.

      Были пляски, веселое пенье…

      Души их обрели единенье.

      И еще они больше сдружились,

      В ночь – одним одеялом укрылись.

      И прожили Тэмужин и Жамуха бок о бок в дружбе и согласии год и половину другого[108], и сговорились они однажды удалиться от тех мест. И тронулись они в путь в шестнадцатый день первого летнего месяца – в день полнолуния. И ехали они вдвоем впереди всего обоза, и сказал тогда Жамуха Тэмужину:

      «Пусть наши табунщики

      Осядут в предгорье,

      Пасут табуны.

      Согласен ли ты?

      А пастухи

      Станут стойбищем в долине реки,

      Пасут на приволье овец.

      Что скажешь в ответ?»

      Но не уразумел Тэмужин слов Жамухи и не ответил анде ничего[109]. И поотстал Тэмужин от Жамухи и, дождавшись середины обоза, приступил к матушке Огэлун и молвил:

      «Анда Жамуха мне сказал:

      «Пусть наши табунщики

      Осядут в предгорье,

      Пасут табуны.

      Согласен ли ты?

      А пастухи

      Станут стойбищем в долине реки,

      Пасут на приволье овец.

      Что скажешь в ответ?»

      Не уразумел я этих слов и не ответил анде ничего. К тебе пришел вот за советом».

      Не успела матушка Огэлун и слово молвить, как Бортэ ужин воскликнула: «Об анде Жамухе говаривали

107

Алангир – особый вид лука, боевое оружие древних монголов.

108

Китайский монголовед Сайшал описывает этот период жизни Тэмужина следующим образом: «Полтора года, которые побратимы прожили в Хорхонаг жубуре, вместили в себя достаточно противоречивые события. Воистину это было время, когда новый друг познал своего врага. Поначалу же, когда Тэмужин последовал за Жамухой, пришел и сел вместе с ним в Хорхонагской долине, когда Тэмужин пожаловал Жамухе дары и еще больше с ним сдружился, налицо было искреннее желание и стремление Тэмужина привлечь Жамуху к себе, стать с ним вечными побратимами, соединить их силы воедино для разгрома заклятых врагов.

Поэтому, даже когда Жамуха от него отделился, Тэмужин по-прежнему питал эту свою надежду. С другой стороны, во время недавних совместных военных действий Тэмужин узнал, что в рядах воинов – подданных Жамухи очень много бывших вассалов его отца, Есухэй-батора. Поэтому еще одной причиной «соседствования» с Жамухой было стремление Тэмужина привлечь этих людей к себе. В результате в течение этих полутора лет между ним и его бывшими вассалами, в особенности новым поколением феодальной знати этих родов и племен, сложились достаточно тесные отношения; авторитет Тэмужина в их среде заметно вырос. Свидетельством тому стали последующие события.

Естественно, что и Жамуха в этот период времени преследовал свои личные цели. Сначала он не осознал истинного значения разгрома мэргэдов их с Тэмужином и Ван-ханом (Торил-ханом. – A. M.) совместными силами, не почувствовал усиления влияния Тэмужина. Военный поход на мэргэдов представлялся Жамухе обычным грабительским набегом или же очередным конфликтом враждующей между собой кочевой знати. Возможно, Жамуха рассчитывал на то, что если он поддержит Тэмужина, разгромит ненавистных мэргэдов и освободит из неволи жену побратима, то Тэмужин не забудет оказанной ему услуги, воздаст за нее воздаянием, последует за ним в качестве вассала…

Однако в течение этих полутора лет все обернулось для Жамухи совершенно иначе. Авторитет и влияние Тэмужина росли, его силы множились, многие племена и роды, араты-простолюдины и, главное, влиятельная родо-племенная знать потянулись к нему. Именно тогда «мудрый» Жамуха замыслил покинуть временного побратима навечно и вступить с ним в непримиримое противоборство» (Сайшал. История Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор, 2004. Т. 1. С. 153–154).

109

Китайский монголовед Ц. Хишигтогтох так объясняет слова Жамухи: «Поскольку соседство с Тэмужином стало Жамухе не в радость, он предпочел найти себе других нукеров, на которых мог бы с уверенностью положиться. Этих самых нукеров он и сравнил с предгорьем и речной долиной; себя же уподобил конюшим и пастухам. И тогда его обращение к Тэмужину следует понимать так: «Тэмужин, побратим мой! Подыщу-ка я себе нукеров, что горы-исполины. Пусть станут мне они надежным прибежищем и защитой! Отыщу-ка я себе нукеров, что привольные долины рек. Пусть будет мне при них вольготно и сытно!»

Будучи побратимом такого искреннего и верного человека, каким был Тэмужин, и при этом декларировать свое желание приобрести новых нукеров, которые бы стали его опорой и гарантом благополучия, – разве это не свидетельствует о том, что Тэмужин стал Жамухе не по душе?! Если это происшествие понимать и трактовать именно так, очевидно, что наша точка зрения совпадает с тем, как поняла и объяснила слова Жамухи жена Тэмужина, Бортэ ужин» (Хишигтогтох Ц. Тэмужин и Жамуха-сэцэн. – Цит. по кн.: Сайшал. История Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор, 2004. С. 155).