Суглоб. Александр Строганов

уж не меньше, – старик смеется.

      Уж лучше бы он не смеялся. В ответ на смех этот в затылок Андрея Сергеевича ударяет ядовитое гусиное шипение.

      Однако этот старик – еще тот старик.

      Что делать?

      Ну, да решено, плыть по течению.

      – Да вы входите, не стесняйтесь, вдвоем веселее. Справедливости ради, был у меня попутчик, выбросился минут тридцать тому назад.

      – Как выбросился?

      – Как нынче выбрасываются с поездов? Пива захотелось. Не мог дождаться станции.

      Некрасиво. Очень некрасиво. Не солидно, знаете. Не понимаю таких людей. Нет, не тех, что выпивают. Выпивают все, только некоторые это делают с душком, мамочка-любочка. Подонки. Любят настучать или оговорить. В особенности лакомятся кровью тех простачков, что пьют доблестно, на миру, как говорится. Так вот простачков я как раз не осуждаю, мало того, в известной степени симпатизирую им. В то же время я не перевариваю людей поспешных. Всем хочется своего часа счастья. Разве мне не хочется или вам? И счастье явится. Еще как явится, мамочка-любочка! не сотрешь, но… в назначенный час. Ни минутой раньше, ни минутой позже.

      Не раздумывали над этим? Так это же надобно знать! Все беды человечества от торопыг! Эволюции, революции, геноцид, суицид и прочая белиберда.

      А прыгать из вагона прежде времени – это не уважать законов мироздания!

      – Разбился?

      – Упаси Бог! Зачем же ему разбиваться? Справедливости ради, пьяненький он был, это – точно. Однако пьян, да ловок. Есть такие люди. Победители. Я их победителями называю.

      Справедливости ради, все мы в какой-то степени победители. Не согласны со мной?

      – Даже не знаю.

      – Это оттого, что вы молоды. Но это – пройдет, – смех, гусиное шипение в затылке, – Это довольно скоро пройдет. Оглянуться не успеете.

      – Все же как-то странно.

      – Ничего странного. Вот вы куда следуете?

      – До Суглоба.

      – Чего вы там забыли?

      – Там у меня родственники.

      – Ну, это ваше дело. Так вот, мамочка-любочка… как вас звать?

      – Андрей.

      – В моей молодости поезда даже ход не замедляли, и все мы, ваши ровесники, прыгали. Да как прыгали! И, заметьте, у каждого из нас когда-то это было впервые. Притом, на моей памяти никто ног, рук не ломал, но, справедливости ради, тогда и воздух другой был, и мысли другие.

      Мы буквально все стремились. Тем только и жили. И чрезвычайно радовались притом. Радовались всему. Буквально.

      Спроси меня сейчас – как ты провел свою юность? отвечу незамедлительно, в радости. И голодали, и болели, и умирали, но жили в радости. Даже уже мертвыми. Что может быть прекраснее?

      А в Суглобе вам делать нечего. Вас там сглазят и заговорят, если вообще вы там кого-то найдете.

      А, может быть, час счастья уже миновал? Не исключено.

      – Почему вы сказали, что мне не нужно в Суглоб??

      – А вам что там делать? Вы же молодой человек. Вам расти и летать надобно, мамочка-любочка. А вы что же? На печь? простите великодушно.

      – В каком смысле?

      – В