Апология. Лея Анатольевна Старцева

он не замечал. Причина тому – скованный, потупившейся в пол взгляд. Дорога казалась хуже каторги, и юноша совершенно не представлял коим образом придется свыкнуться с современной системой, подровняться с ритмами города. Он не верил, будто однажды может оказаться на месте этих людей с излишним важничаньем. И не хотел. Всю жизнь принимая иглы иронических взглядов не хотел сам их метать.

      Уставший, абсолютно опечаленный, Яша вернулся в дом. Снова к официозному общению, кое за один день успело наскучить, снова к чужим людям. Тоска с болью в сердце, привезенная из самой глуши деревни, никуда не исчезала, а лишь на некоторое время сменялась положительными эмоциями. Как это прозаично. Марта Семеновна хлопотала на кухне, Казимир Иванович листал газету в зале. Чувствуя себя преградой идиллии, лишь в полутон поздоровался, собираясь направиться в «свои» покои. Но мужчина того окликнул, напоминая о сути приезда. В желании лишь отдохнуть, парень отозвался, скрывая свое негодование. Хозяин поведал, что отправил к Марии Федоровне с сестрой врача, а вместе с ним воз продуктов. Это показалось само собой разумеющимся фактором. Для такого богатого человека совершенно не сложно протянуть руку помощи. Наоборот, ежели бы отказался – это стало бы удивительно.

      – Ну-с, я свое обещание сдержал. А что на счет тебя? – в тот вечер, как и в предыдущий, мужчина решил отдохнуть. В его сухих руках красовался бокал с малагой.

      Печальным взором наградив хозяина, Яша из последних, как ему казалось, сил, поплелся в гостевую. Отчет абсолютно не готов. О чем поведать? Не понятно. Его план по умолчанию любой информации оставался на месте, даже в голову не могло прийти, яко Зафар с Гришкой могут быть специально поставлены на свое место для проверки нового работника. Так сказать, местные актеры. Юноша свято верил в честность каждого их слова, считал, что любой человек имеет право на борьбу за справедливость, и уж лучше получить по шапке, нежели сдать столь светлых, как ему показалось, людей. Доверчивость снова сыграла свое.

      – День прошел постно, – признался Яков. – Одначе, многому научился. Скажем, работать с ведром и тряпкой, – это не звучало как жалоба, вовсе наоборот, он вновь пытался пошутить, обращаясь только к имеющимся темным сторонам души. Казимир Иванович, бесспорно, не слышал горечи в голосе, принимая сказанное как сведение.

      – Теперь вы приобщились к всеобщему мужскому труду, как и полагается любому юноше в ваши годы, – он поправил на себе длинный халат, напоминающий легкое пальто, а затем еще раз оглядел собеседника в ненадлежащем виде. Ежели бы хозяин не воспитывался в столь прилежной и благочестивой семье, вероятно, уже высказал гостю свое призрение, прибавив побольше неприятных эпитетов. Тут же вскрикнул. – Марта Семеновна, принесите чашку чая, а с ним в придачу серенький шлафрок! – в ответ высоким голосом девушка оторвалась от кухонных дел и медленным шагом направилась по коридору. – Давненько он мне не по размеру, мода тоже в придачу не вечная. А