Россыпь. Геннадий Конюков

веника в бане.

      «Так вот ты зачем пришёл?» – подумал Прокопий, догадываясь истинной причине визита соседа.

      Если кони были у обоих, то у Прокопия к тому же имелась двуколка на резиновом ходу, на которой удобно было возить и палатку, и печку, и сеть, и прочее. За ним также за долгие годы негласно закрепилось рыбное зимовальное плёсо. Прокопию было ясно, зачем он нужен Уханову.

      Не получив утвердительного ответа, Уханов подошёл к сети, потрогал дель, похвалил:

      – Хорошая нитка, цопкая. У меня такая же сеть была, да Колька об камни всю изорвал.

      – Варнак твой Колька, – только и сказал ему Прокопий.

      В этом замечании Уханову почудилась поддержка его заветным выстраданным помыслам.

      – Вот я и говорю, трали-вали, женить бы его, – откликнулся он. – Может, поумнел бы!

      Он с маху плюхнулся на продавленный диван, в потёмках не соизмерив его высоту. При этом под ним что-то хрустнуло. Уханов в недоумении приподнялся.

      – Ты… ты иголку сломал! – обомлев, едва выдохнул Прокопий. – Ты что мне натворил, асмодей?!

      – Я нечаянно… – молвил Уханов, в недоумении приподнимаясь, не на шутку струхнув. – Темно, трали-вали, я не заметил иголку…

      И тут неожиданно вспыхнул свет – выключатель оставался включённым.

      Ошарашенный случившимся, Уханов держал в сломанную насадочную иглу в руке:

      – Я это, круть-верть, тебе свою принесу.

      – Да уж принеси, принеси, – ласково попросил Прокопий и сурово добавил: – Сейчас же! Мне надо сеть сегодня закончить!

      – Хорошо, – Уханов, сутулясь, пошёл к двери…

      – Сроду не ходил, а тут приволок его чёрт с визитом, – бормотал сам себе Прокопий поджатыми губами. – Боров, чума ходячая.., визитёр!

      Левая резьба

      Юрий Прохорович Назаров картавил: звук «р» он брал так, точно подтягивался на перекладине, а затем переваливался через «л» к следующему по слову звуку. И за такую вот фонетическую физкультуру он у сельских шутников получил себе прозвище Назарло́. По его личному мнению и глубочайшему убеждению, это был единственный за ним недостаток, других не было и просто быть не могло. В том же самом была убеждена его верноподданная Николаевна, женщина невнятного возраста, с узенькими раскосыми глазами и заколотыми на затылке глубокой гребёнкой волосами. Можно ли отнести к числу недостатков Назарло́ его неодолимую манию ни с кем и ни с чем, ни за что и ни под каким видом не соглашаться безоговорочно, а всё брать под сомнение – вопрос, может быть, спорный. Просто примем к сведению тот факт, что если бы, например, ему сказали, что земной шар крутится влево, против часовой стрелки, он бы ответил, что на это ещё как посмотреть. Для австралийца, живущего в другом полушарии, не будет ли как бы наоборот? А на такое пробное утверждение, что новый день начинается с «доброго утра», он возразил бы, что на это опять же, как посмотреть. Что день, если уж на то пошло́, начинается с начала дня, а что касается утра, то для кого-то оно будет доброе, для кого-то,