Конкурс. Руслан Ушаков

к КОНКУРСУ.

      – Он обхватывает меня за плечо. Не бойся, не бойся. Я смотрю ты дрожишь как воробушек. Ты запутался, тебе страшно… я понимаю. Не бойся. Ганнибал тебя не обидит…

      Он ведет меня к свету, мы сворачиваем в пустой коридор, пока он успокаивает меня.

      – Я не собираюсь тебя останавливать, я даже никому не скажу, что видел тебя. И не сдам тебя персоналу. Пойдем-ка я покажу тебе выход.

      – Выход?

      –

      Позволишь мне войти в историю?

      Он поглаживает меня перчаткой по плечу успокаивая.

      – Тебе не место здесь пока что, я понимаю. Может быть на следующем конкурсе?

      Я что-то бормочу под нос толи соглашаясь, толи негодуя…

      –

      Кто знает, может быть я буду твоим наставником в следующий раз? Ты уже думал об этом?

      Мне просто некогда подумать о том, что он просто заговаривает мне зубы…

      Он подводит меня к двери и и отпускает.

      – Вот и все, милый, конкурс для тебя окончен.

      Перчатка касается моего лица…

      – Иди, я никому ничего не скажу. Тебе не надо мешать сильнейшему побеждать.

      Звучит так, словно минуту назад случилось что-то садомическое. Но все ещё хуже. Я рад расстаться со всем этим ужасом. Ладонь ложится на холодную ручку.

      Где-то вдалеке я слышу шум трибун. Глухо и далеко. Ещё дальше. Там, где я и хочу его слышать.

      Он смотрит мне в глаза и тихонько улыбается своим хищным оскалом.

      Я буду рад забыть об этом навсегда. Запястье хрустнуло от напряжения, как только я повернул ручку.

      Я кивнул ему тихонько. Так словно сделал это одними глазами. Одним морганием чуть дольше обычного. Я поворачиваю ручку и выхожу в дверь.

      – ЧЁРТ!!!! СУКИН ТЫ СЫН!!!

      И оказываюсь на сцене.

      –х=

      Глава 8 Шаг вперёд

      Вам наверно интересно, что я чувствую?

      Что я чувствую, когда через секунду после того, как пытался сбежать, оказался на сцене перед миллионами глаз.

      Если я облажаюсь у меня не будет ни единого шанса. Это вам не какое-то заскорузлое шоу на кабельном канале.

      И вот я один на один с вопросом:

      Чего

      хотят

      зрители?

      Чем пахнет сцена? Не славой, не волшебством и даже не потом. Это только лишь пыль. Пыль. Она висит в воздухе, забивая нос, припудривая легкие, покрывая тонким слоем ваше лицо. Точнее то, что осталось от него после нанесения телевизионного грима.

      Время не учит ничему. Опыт не значит ничего.

      Загоните девятнадцатилетнего в клетку. Клетку полную пыли и с миллиардами зрителей вокруг.

      Выступать последним легче всего. Зритель не ждет уже ничего. Он смеялся, он плакал, он хочет и домой и ждет развязки.

      И это то, что я чувствую.

      Тот, кто никого ни во что не ставит боится только одного.

      Я зверь в клетке которому пора предстать перед своим главным страхом: страхом быть оцененным.

      Страх.

      Вот, что чувствует артист выходя на сцену.

      Можете называть сцену наркотиком, но это лишь пыточная