Игра за линией поля. Джули Дейс

а после расплываюсь в ехидной улыбке.

      – Как пожелаешь.

      Мой локоть врезается в ребро парня, заставив его согнуться пополам и закашливаться.

      К глубочайшему сожалению, Трэвис быстро приходит в себя и выпрямляется с таким довольным выражением на лице, как будто под дых только что получила я.

      Собственно, получаю.

      Его пальцы в один счёт оказываются на шее и с толикой нежности сжимают её, удерживая в одном положении.

      Наши взгляды сталкиваются в отражении.

      Его скула касается моей, когда он приближает своё лицо к моему, отчего они на уровне друг друга.

      – Мне тоже нравится наша игра, Брукс. Возбуждает, не правда ли? Кто угодно заведётся. Уверен, когда твои пальчики ныряют в трусики, в этот момент ты думаешь обо мне. О том, что ненавидишь меня. Ненавидишь, но думаешь обо мне. Это бесит тебя ещё больше. И тогда ты ускоряешься, чтобы поскорей закончить, а после ненавидишь себя и меня ещё больше за то, что не смогла перестроиться. Моешься в душе, чтобы смыть с кожи то, что получила благодаря мне, а потом ложишься в постель и снова пытаешься отмыть, только на этот раз сознание.

      Он поднимает вторую руку и проводит пальцем вдоль моей, подбираясь выше по линии плеча. Его улыбка наполняется ликованием.

      – Одна проблемка: тело ты способна замыть до дыр, но вот голову… – его палец шелковистым касанием постукивает висок. – Сознание никогда не отмоешь.

      Я проглатываю каждое слово и выплёвываю своё с торжественной улыбкой, когда смотрю в его глаза.

      – Последний раз я думала об Уилле.

      – И что ты помнишь об Уилле? Ваше неудачное свидание?

      – Ну, как сказать… Я бы не назвала неудачным, потому что кое-что…

      – Давай, Одри, что ты помнишь об Уилле? Не заговаривай зубы.

      – Тёмные, загадочные карие глаза, он улыбается каждый раз, когда смеёшься над его шуткой… – я хочу продолжить, но Трэвис затыкает меня, перехватив слово.

      – Ты просто внимательная, Одри, это не новости. С таким успехом, ты могла бы запомнить каждый волосок на его заднице, это не заставит тебя что-то почувствовать. В таком случае, ты и обо мне знаешь, например, что я ненавижу тыкву. Сколько бы раз тебе не доверяли пирог, я всегда получал самый маленький кусок. Сокращала мои мучения, а?

      – Тогда просто отвали, Трэвис, я не собираюсь выгораживаться перед тобой. Мама всё ещё ждёт фломастеры. Поторопись.

      – Я могу задержаться, – подмигивает он и снимает тиски, выпрямляясь за моей спиной. – Поболтать, узнать, как дела или в туалет забежать. Мало ли.

      Я поднимаю взгляд к импровизированному небу на потолке и вздыхаю:

      – Боже, за что ты так меня ненавидишь?

      Трэвис издаёт смешок, а я вспоминаю об атеизме и закатываю глаза.

      – Я бы никогда не обратил на тебя внимание, если бы ты была подобием своей соседки. Но ты не она, а если и станешь…

      – Ой, давай, сруби меня наповал. Ты же не думал, что я буду меняться из-за твоих извращённых замашек?

      – Это могло быть весело, кроме того, о каких замашках речь?

      Я