Дела семейные. Рохинтон Мистри

да еще в такую поздноту, невозможно терпеть!

      Куми высунулась в окно:

      – Мистер Мунши, прекратите этот шум! Хаэ, Эдуль Мунши! Сегодня папин день рождения, и мы обедаем. Имейте совесть и немедленно прекратите этот идиотский шум!

      Инструмент замолк, она вернулась за стол и хмуро уставилась в тарелку. Джал сказал, что Манизе, жена Эдуля Мунши, очень славная женщина, и скорей всего это она заставила его остановиться.

      – Воздадим каждому по заслугам, – возразил Нариман. – Куми умеет добиваться результатов.

      Обед закончился спокойно. Ножи и вилки перестали стучать, все были сыты. Роксана попросила мальчиков отнести посуду на кухню, Джехангир бросился собирать тарелки со стола, опередив Мурада. Он понимал, что мама хочет быть поласковей с тетей Куми, а заодно старается показать, какие хорошие мальчики ее сыновья.

      Нариман извинился – что-то застряло в зубных протезах. Джехангир проводил деда в ванную, чтобы посмотреть, как тот вынимает и чистит вставные челюсти.

      – Знаешь, дедушка, мне хотелось бы, чтобы и у меня вынимались зубы. Так легче чистить и щеткой всюду достать можно.

      Нариман беззубо рассмеялся, понюхал, не пахнет ли от протеза, и вставил его на место.

      На десерт подали фалоду, потом вышли на балкон. Дождь прошел, в воздухе пахло свежестью. Пересмеиваясь, помогали друг другу отряхнуть пыль с одежды; Джехангир воспользовался случаем, чтобы хорошенько треснуть Мурада по спине. Взрослые забыли о своих стычках. Эдуль Мунши, памятуя о позднем часе, совсем негромко постукивал своим молотком.

      – Чало, пошли, нам пора, – сказала Роксана. – Завтра в школу.

      – Как бы то ни было, давай побудем еще чуточку. – Джехангир был доволен, что сумел вставить фразу.

      Дед со смехом взъерошил внуку волосы.

      – Верно, посидим еще немного. Не спеши.

      – Вы не знаете, что это за фрукт, – поднялся на ноги Йезад. – Его завтра с постели не поднимешь – ой, ай, голова болит, живот урчит, попка ноет.

      – Мы скоро снова придем, – пообещала Роксана, целуя отца.

      Нариман с тоской смотрел, как Джал несет из ванной просохшие зонтики и плащи.

      Заперев на ночь двери, Куми сказала, что после каждого визита семейства Ченой у нее такое чувство, будто по дому ураган пронесся, настоящий смерч.

      – Странно, – заметил Нариман, – а у меня такое чувство, будто свежий ветерок разогнал затхлый воздух.

      – Никогда не упустишь случая поддеть меня, да?

      – Да нет же, Куми, – устало сказал Джал, – папа не поддевает тебя. Это просто разница в оценке.

      Они оказались одни на автобусной остановке, где в просевшем асфальте образовалась большая лужа. Кроме них – никого. Мокрая, глянцевито-черная дорога отражала свет уличного фонаря, под колесами машин поблескивала и шипела вода.

      – Папа так мало говорил сегодня, – сказала Роксана.

      – Но Куми он спуску не давал, – хихикнул Йезад и, понизив голос, прибавил, что доктор Тарапоре предупреждал об этом симптоме.

      Джехангир спросил, кто такая Люси; мать