Дела семейные. Рохинтон Мистри

Если что-то из посуды треснет, мы не сможем найти замену! И пропал весь сервиз.

      – Придется пойти на риск. Жизнь продолжается. Если посуда стоит без пользы под замком, она в конце концов в буфете побьется. И что толку? Лучше получить удовольствие от нее.

      – Хорошо, – согласилась Куми, отпирая буфет и доставая тарелку. – Доволен? Ты будешь есть с этой тарелки.

      – Выставь весь сервиз. Обеденные тарелки, сервировочные. Большое блюдо для риса, салатницы и соусники.

      – Но все уже подано! Ты хочешь, чтобы я все переложила, а потом мыла в два раза больше посуды? Извини, я не в силах.

      – В таком случае вам придется обедать без меня.

      Не обращая внимания на голоса протеста, он сделал попытку выйти из-за стола. Куми, чуть не плача, взывала к окружающим: вот, вот они, его капризы, вот что она вынуждена терпеть каждый день.

      – На мой взгляд, чиф, на простых тарелках еда вкусней, – уговаривал Наримана Йезад. – Красивая посуда своей элегантностью отвлекает внимание от главного.

      Джехангир и Мурад уверяли, что им достались красивые тарелки, и предлагали деду поменяться, соблазняя его картинками с Питером Пэном. Джал бормотал что-то о банановых листьях, есть с которых значит следовать прекрасной древней традиции. Роксана обещала отцу устроить для него обед, сервированный на ее лучшем фарфоре, если сейчас он возвратится за стол. Но Нариман был непреклонен.

      – Все без толку, я сдаюсь, – наконец сказала Куми.

      – Ничего, мы быстренько, – шептала ей Роксана, пока они доставали тонкую фарфоровую посуду, – а после обеда я помогу тебе все перемыть.

      Джала, Йезада и мальчиков прогнали из-за стола. Когда стол был заново накрыт, еда разложена по блюдам и салатницам английского «Ройял Доултона», всех снова пригласили обедать.

      – Благодарю, Куми, – сказал Нариман. – Стол выглядит великолепно.

      – Не стоит благодарности, – проворчала она сквозь зубы, подавая ему первому.

      Он любил рыбьи головы, поэтому Куми старательно выудила для него парочку голов с блюда.

      У Куми сердце екало, когда кто-то звякал посудой или со стуком ставил ее на стол. Хуже всего было видеть, как передают с рук на руки тяжелое блюдо с рисом.

      – Осторожней, – взвизгнула она, когда Мурад выронил ложку, которая ударилась о край тарелки.

      – Дхандар-патио[3] удался, – сказала Роксана, и Куми просияла от похвалы.

      – Только очень острый, – заметил Джал.

      – Дхандар-патио обязательно должен быть острым, иначе он не заслуживает названия патио, – возразил Йезад, утирая салфеткой лоб, вспотевший от перца. – Не включить ли вентилятор? – предложил он.

      – Не надо, папа может простудиться, – запротестовала Куми.

      – В такую погоду? Скорей можно опасаться теплового удара, – ответил Нариман.

      – Как угодно. Я не собираюсь спорить.

      Куми поднялась из-за стола и повернула выключатель.

      Лопасти потолочного вентилятора медленно пришли в движение, разгоняя застоявшийся воздух. Сидящие за столом

3

Дхандар – персидский соус-суп из дала. Патио – морепродукты в остром соусе, часто креветки.