Книга утраченных имен. Кристин Хармель

к мамусе и пожелала ей спокойной ночи на русском.

      – Спокойной ночи, – вежливо ответила ей по-русски мамуся и, не тратя время попусту, быстро пошла по коридору ко второму номеру. Ева последовала за ней, буквально ощущая на себе сверливший ее взгляд мадам Барбье.

      Оказавшись в номере, вымотанная до предела Ева сменила свою дорожную одежду на рубашку и скользнула под одеяло. Вскоре усталость взяла свое, и той ночью она крепко спала, свернувшись калачиком и прижавшись к матери.

      – Как думаешь, она нам поверила? – спросила мамуся, когда Ева, проснувшись рядом с ней на следующее утро, заморгала от солнечного света, заполнившего комнату. Здесь даже солнечные лучи казались чище и ярче, чем в Париже.

      – Мадам Барбье? – Ева зевнула и перевернулась на другой бок, наконец-то отпустив руку матери, за которую держалась всю ночь. – Наверное. Она записала наши данные и позволила нам остаться.

      Мамуся кивнула:

      – Ты сказала ей, что у нас есть деньги, Ева. Но что мы будем делать, когда она поймет, что это не так?

      Ева виновато пожала плечами:

      – Но они у нас есть.

      – Что?

      – Я… ээ… я взяла немного франков из кухонного шкафчика в квартире мадам Фонтен.

      – Что ты сделала?

      – Я искала ручки. И случайно нашла деньги.

      – Ева Траубе! Я воспитывала тебя не для того, чтобы ты стала воровкой!

      У мамуси был такой возмущенный вид, что Ева не решилась рассмеяться.

      – Знаю, мамуся, я никогда в своей жизни ничего не крала. Но нам очень нужны были деньги, и, честно говоря, если бы мадам Фонтен не была так занята заботой о матери, то тут же сдала бы нас властям.

      Выражение лица мамуси немного смягчилось.

      – Ева, а что, если она обратится в полицию, когда поймет, что мы ее ограбили…

      – Мамуся, нас там уже нет. И что сможет сделать полиция? Во второй раз занести нас в свои списки?

      Через полчаса они вышли из своего номера. Мадам Барбье ждала их в общем зале, перед ней стояла большая миска со спелой клубникой. Она жестом предложила им сесть напротив. Ева с матерью взволнованно переглянулись, но все же уселись. Ева поймала себя на мысли, что не ела клубники с тех пор, как началась война.

      – Угощайтесь, – просто сказала она, и желудок Евы так громко заурчал, что мадам Барбье удивленно приподняла брови.

      – Наверное, мы не сможем, – попробовала отказаться Ева. – У нас нет продовольственных карточек и…

      – Я вырастила ее в своем саду, – перебила ее мадам Барбье. – И судя по вашему виду… да еще звукам, которые вы издаете, вы голодны. Так что поешьте. Я не буду предлагать дважды.

      Ева немного помедлила, а затем взяла одну ягоду. Она откусила и с трудом сдержалась, чтобы не застонать от удовольствия, когда сладкий сок наполнил рот.

      – Спасибо, – поблагодарила Ева и, проглотив ягоду, потянулась за другой, раздумывая о том, сколько им придется за это заплатить.

      Однако, когда Ева и ее мать опустошили всю миску, мадам Барбье лишь кивнула.

      – Хорошо, –