Секс в СССР, или Веселая жизнь. Юрий Поляков

ни черта ты, Жека, не разведешься!

      – Разведусь, Жорыч, ей-богу!

      – К Иветке вечером побежишь?

      – Нет. У нее ребенок заболел.

      Мы замолчали, готовясь к ускорению, чтобы, как обычно, рвануть от автобусной остановки до «Детской кухни»…

      – Как там твоя актриса? – спросил друг, переходя после ускорения на успокаивающую дыхание ходьбу.

      – На гастролях, – соврал я.

      – Шанс есть?

      – Конечно!

      – Расскажешь потом?

      – Обязательно.

      – Как ты думаешь, когда все это грохнется? – поинтересовался он, имея в виду, конечно же, социализм.

      – Мы с тобой не доживем.

      – Думаешь? По «Голосу Свободы» сказали, Андропов совсем плохой, снова госпитализировали. С помощью Джуны только и держится.

      – И по телику он выглядел неважно, – согласился я.

      – Не помер бы… А кто вместо?

      – По Би-би-си говорили: Романов или Щербицкий.

      – Романов отпадает. Он дочке свадьбу забабахал в Эрмитаже, до хрена екатерининского фарфора побили. Его даже на Политбюро за это разбирали. Ну что за люди! Гуляли бы по-тихому в Гатчине или в Царском Селе – слова никто бы не сказал. Нет, Эрмитаж им подавай!

      – Редкие суки! – подтвердил я.

      – Сталин бы за такое расстрелял.

      Много лет спустя выяснилось: никакой свадьбы в Эрмитаже не было, слух пустили по приказу Андропова, толкавшего к власти Горбачева, который рулил в Ставрополе, а Юрий Владимирович наезжал к нему в Минводы – почки промыть. Задружились. Романов же был реальным конкурентом, входил в «русскую партию» Политбюро. Вот его и вывели из игры. «Злые языки страшнее пистолета!» Незадолго до смерти, кажется, в 2008-м, он появился на ТВ, говорил очень разумные вещи, а отвечая на сакраментальный вопрос о баснословной свадьбе, лишь горько усмехнулся. Фронтовик, куратор военно-промышленного комплекса, вряд ли он начал бы реформы с болтологии, как Горби. При Романове страна, думаю, пошла бы по «китайскому» пути. Эх, да что теперь говорить-то! Если Господь хочет наказать народ, Он заставляет его выбирать между Горбачевым и Ельциным.

      – А что там за неприятности у Ковригина? – вдруг спросил Жека.

      – Ты-то откуда знаешь? – От удивления я аж споткнулся.

      – На «Немецкой волне» слышал.

      – Да ты что?! – Меня удивила осведомленность вражьих голосов.

      У Кленового бульвара мы развернулись и побежали назад к дому.

      – И что сказали на «Волне»? – осторожно уточнил я.

      – Что он какие-то антисоветские рассказы написал. Вот бы почитать!

      – Рассказы как рассказы…

      – Ты-то откуда знаешь?

      – Сегодня полночи читал… – не удержавшись, с гордой ленцой в голосе ответил я.

      Тут уж как вкопанный остановился Жека.

      – Врешь!

      – Честное слово.

      Мой друг был потрясен. Если бы потом, в конце 1990-х, я сказал ему, что по случаю прикупил островок в Эгейском море с замком, пристанью и вертолетной площадкой, он изумился